Джонделл

Дом оказался в самой глубине города. Это был приземистый конус с наружной спиральной лестницей, поднимавшейся к самой вершине, с виселицей и фигуркой повешенного. В широченные двери свободно прошел даже рафт, а внутренняя лестница привела их наверх, в полукруглое помещение, все в ярких разноцветных пятнах света, льющегося из множества окон с подкрашенными стеклами. Из него можно было попасть в другие комнаты с ваннами и мягкими кушетками. В одной из них путешественников ожидал стол, заставленный горячей дымящейся едой. За обедом им прислуживали женщины из хегельтов - босые, безмолвные, в бесформенных, не поддающихся описанию серых балахонах.

– Если кто не знает, то должен предупредить, - сказал Тамболт. - Не касайтесь женщин и вообще не связывайтесь с ними. Они живут обособленно, сами по себе, и мелевганиане не желают иметь с ними ничего общего. Человек не скрещивается с животным, а для мелевганиан хегельты и есть животные. Если кто дотронется до них, то тем самым осквернит себя, а заодно и нас всех. А мне бы хотелось выбраться отсюда живым и богатым. На худой конец - хотя бы живым. Всем понятно?

– Меня эти девицы не интересуют, - отозвался Прелерет. - Меня в Саргоне ждет женщина. Меня волнуют только деньги.

– А их здесь немерено, - вставил кто-то еще. - Видали, сколько драгоценных побрякушек было навешено на том петухе? Как думаешь, Тамболт, сколько можно выручить за наш товар? Может, стоит поднять цены?

Вот она жадность, подумал Дюмарест, однако и этим пороком нужно воспользоваться. Он отодвинул тарелку и поднялся из-за стола. Выйдя в большой полукруглый зал, он подошел к одному из окон и попытался выглянуть наружу. Цветное оконное стекло из небрежно обработанного кристалла искажало изображение, не давая возможности разглядеть, что там снаружи. Интересно, всех ли торговцев, прибывающих в Мелевган, помещают в этот дом в ожидании благосклонности избранных? Значит ли это, что их хотят держать подальше от того, что им не положено знать?

– Нам позволено покидать этот дом? - обратился Дюмарест к одной из женщин.

– Что, господин?

– Мы можем выйти в город?

– Внизу находятся Стражи, господин. Было бы неблагоразумно пытаться пройти мимо них.

Значит, они пленники или гости, которым положено находиться там, где их поместили. Вспомнив о спиральной лестнице снаружи, Дюмарест попробовал открыть окно. Стражи должны находиться внутри здания, чтобы наблюдать за рафтом и выходом одновременно. Или же сразу за широкими дверьми. Если бы он смог выбраться на наружную лестницу и спрыгнуть с нее, то тогда, может, и удастся пробраться в город незамеченным.

Окно, кажется, было заделано наглухо. Он перешел к соседнему, женщина семенила за ним.

– Господин, зачем вы хотите выйти в город?

Для того, чтобы кое-что разузнать. Порасспрашивать о том, что его интересует. Чтобы тем или иным способом выведать, побывал ли в этом городе мальчик. Возможно, Тарс Барас и расскажет ему об этом, но Дюмарест сомневался. Уж больно скор мелевганианин хвататься за нож, слишком вспыльчив и мнителен. Любые расспросы о Джонделле могут привести его в ярость. И просто в бешенство, если он хоть как-то причастен к налету.

Но и третье окно не поддалось усилиям.

– Поднимитесь наверх, господин, - посоветовала женщина. - Если хотите выглянуть наружу, там есть окно, которое открывается.

Это была небольшая комната, пропитавшаяся затхлым запахом плесени и запустения. В углу в беспорядке валялась одежда. Увидав изодранный плащ с бурым, пятном, которое вполне могло оказаться кровью, Дюмарест сразу вспомнил о висельнике, болтавшемся наверху. Может, там настоящий труп? Какой-нибудь бедолага, убитый в приступе ярости и повешенный для острастки? Возможно, покрытый пленкой, которая не дает разложиться этому зловещему украшению.

Окно со скрипом отворилось, и порыв свежего воздуха ворвался в комнату, очищая ее от неприятного запаха. Узкий выступ вел в пустоту. Высунувшись из окна, Дюмарест увидел дальний край спиральной лестницы внизу. До этой узкой ленты, обвивавшей здание с наружной стороны, было примерно футов семь. Прямо-таки аттракцион для самоубийц, подумал он. Будь лестница гладкой, он мог бы скатиться по ней, как с горки.

Над головой, под дуновением ветра, слегка поскрипывала виселица.

Дюмарест глянул вверх, рассматривая повешенного. Лицо мертвеца под прозрачной пленкой искажала гримаса, кожа лица с бронзовым отливом не была разрисована, зубы не подпилены, волосы со светлыми прядями. Видимо, чужеземец, поплатившийся жизнью за свой неосторожный язык.

Виселица скрипнула снова, и Дюмарест, протиснувшись в окно, на секунду повис, затем, отпустив руки, спрыгнул на лестницу.