Джонни Бахман возвращается домой

Густав бросил на землю пузатый, похожий на подушку сверток, закинул себе на спину рюкзак. Подхватив за один конец брезент, он приказал мальчику взяться за другой.

Сердце Джонни дрогнуло от радости.

— Ты пойдешь вместе со мной на другой берег?

— Да, и даже чуть дальше, — добродушно проворчал солдат. — Вернее говоря, ты со мной, — возразил Густав. — Надеюсь, ты ничего не имеешь, против?

— Конечно же нет! — горячо отозвался мальчик, с готовностью подхватывая конец брезентового свертка.

Они тронулись в путь, и зеленый островок с шалашом скоро остался позади них.

4

Короткие размышления.

Удивительное средство для переправы.

«Напрямик короче всего!»

Привал в лесу.

«Мы идем вместе! — ликовал мальчик. — Густав остался со мной, а я с Густавом, ура! Он большой, сильный и практичный, и у него есть чудесный рюкзак. Я буду с ним еще целый день, а может, и больше, а может… — он задумался. — А может, до самого Берлина? Это было бы слишком большим счастьем. Он должен будет вернуться назад и воевать против русских, ведь он солдат. Густа» наверняка храбрый солдат. Он покажет русским! Жаль, что я еще маленький, а то бы я был ему верным другом. Сто, тысячу русских, — да что там! — половину русской армии обратили бы мы в бегство, стреляя из пулемета или из чудо-оружия, о котором сейчас столько говорят. А потом, может быть, получили бы по ордену. И о нас написали бы в военных сводках. Вот бы удивились все, когда узнали, что Густав и Иоганнес Бахман героически защищали Германию от большевиков и за это получили из рук фюрера Рыцарский крест. — Джонни вдруг остановился. — От фюрера? Маме бы это не понравилось. Она не слишком хорошо отзывается об Адольфе Гитлере. Она называет его свиньей, иногда даже коричневой свиньей».

«Свинья, страдающая манией величия», «Русские обратят ее в бегство», «Во всех несчастьях виноват он и его приспешники».

Джонни нередко слышал такие мамины рассуждения, когда они были одни в квартире. И чувствовал себя при этом очень неспокойно, так как знал, что порой и стены имеют уши.

— Эй, не мечтай, — раздался над ухом мальчика голос Густава.

Тем временем они подошли к берегу.

— Теперь все надо делать быстро. Апрель еще не самое лучшее время для купания, и, чем проворнее мы будем, тем меньше замерзнем.

Они быстро разделись, вещи связали в узелок. Бросили на воду набитый камышом брезент. Густав велел мальчику лечь на брезент животом, а узелок с вещами положить себе на шею, чтобы тот не промок. Джонни сделал все, как ему сказали. Брезент был мягкий, как матрас, и только чуть промок снизу.

Сильными толчками рук Густав уверенно толкал это оригинальное средство переправы через реку. Буквально минуты за две они добрались до противоположного берега.

— Разотрись как следует, — посоветовал солдат мальчику, когда они взобрались на крутой склон, — три как можно сильнее, пока кожа не покраснеет, как у вареного рака!

Сам он вернулся на другой берег и перевез подобным же образом рюкзак и свои вещи.

Затем они отправились вверх по течению. Железнодорожная насыпь с разрушенным мостом оставалась позади, становясь все меньше и меньше, пока совсем не исчезла в туманной дымке. Земля под ногами была влажной и немного пружинила. Иногда им приходилось осторожно обходить болотистое место или трясину. Джонни держался как можно ближе к своему взрослому другу, шедшему впереди с длинным шестом в руках, которым он нащупывал дорогу. Мальчику было немного не по себе. Он то и дело вздрагивал, когда из болотных луж поднимались и лопались зловонные пузыри. Ему казалось, что за ними все время следят злые пучеглазые болотные духи и зеленые, печально вздыхающие русалки, живущие в непроходимых топях. Джонни боялся навсегда исчезнуть в вязкой грязной трясине.

Когда утреннее солнце на ладонь поднялось над горизонтом и в его лучах растаяли последние облачка тумана, они наконец свернули от реки в сторону. По небольшой низине они дошли до соснового бора, непреодолимой стеной поднявшегося метрах в двухстах от них.

Молодые деревца были прямыми и стройными, их ветви и сучья переплелись между собой.

Солдат и мальчик прошли немного вдоль опушки, пока не натолкнулись на заросшую просеку, клином вдававшуюся в лесок.

Густав вытащил из кармана гимнастерки карту, потом военный компас, с помощью которого быстро сориентировался на местности.

— Нам не остается ничего другого, — проговорил он, сдвигая пилотку на лоб и почесывая рукой затылок, — кроме как попытаться пробраться вот здесь.

«Через этот запутанный лес? — хотел было спросить Джонни. — Так он еще более непроходимый, чем колючая изгородь вокруг замка спящей красавицы…»

Солдат, словно угадав мысли мальчика, пояснил:

— Здесь короче всего.

«Здесь пробьется только тот, кому это действительно очень нужно. Кто знает, — мысленно утешал себя Джонни, — может, Густав выполняет какое-нибудь особо важное задание?»