Джонни Бахман возвращается домой

— Тоже мне герой нашелся, — продолжал Грилле, дотрагиваясь палкой до носка сапога. — Я его назначил своим заместителем. Сегодня ночью он стоял на дежурстве, а свой пулемет оставил под дождем, хорош заместитель! Впрочем, когда же мы с тобой, собственно говоря, познакомились? — обратился Грилле снова к мальчугану.

— Я точно не знаю, — ответил Джонни, — прошла целая неделя, а, может, даже две.

— Дай-ка сообразить. — Юноша сделал лицо, как-будто бы он напряженно думал. — Так это же было незадолго до дня рождения фюрера…

— Да, — согласился с ним Джонни. — Я вспомнил, ты еще говорил о чудо-оружии, которое тогда хотел ввести в дело фюрер…

Грилле сделал вид, что пропустил это замечание мимо ушей. Вместо ответа он толкнул палкой одного юнца, который недалеко от них копал канаву, и спросил:

— Ты, какое у нас сегодня число?

Тот выпрямился, вытер пот с лица и откинул рукой мокрые волосы, свисавшие на лоб.

— Двадцать восьмое, — неохотно пробурчал он.

— Двадцать восьмое, так это же было почти десять дней назад. Мне кажется, что с тех пор прошла целая вечность. Что же ты делал все это время? — спросил он Джонни.

Мальчуган был готов к подобному вопросу и поэтому осторожно ответил:

— Когда я бежал из эсэсовского лагеря, я все время шел на запад, в сторону Берлина.

— Все время следом за русскими?

— Да.

— И они тебя не сцапали?

— Нет, — возразил Джонни. — А здесь, в Берлине, я укрылся в одном спокойном месте.

Тут командир отделения Грилле впервые внимательно осмотрел мальчика, и; в его взгляде промелькнуло нечто вроде одобрения.

— Мое тебе почтение! При случае расскажешь подробнее. А где ты сейчас торчишь?

— Везде понемногу…

— Что так? Разве ты не дома?

Что касалось родного дома, то Джонни мог рассказать правду. И он объяснил, в каком состоянии он нашел свой дом на Кюстринерштрассе.

Вскоре тот самый парень, которому Грилле приказал накрыть патроны, притащил из вестибюля близлежащего дома входную дверь, снятую с петель. Он медленно приближался, а за ним по пятам следовала тучная, бедно одетая женщина с распухшим от слез лицом.

— Как нарочно, снял с моей квартиры! — пронзительно кричала она. — Спрятали бы свое барахло в другом месте!

— Ну, ну! — крикнул Грилле женщине, чуть ли не издеваясь. — Это же только маленькая жертва во имя любимого отечества!

— Что? — заорала вдруг женщина, подходя к юнцам из гитлерюгенда и энергично замахав своими толстыми руками. — Жертва во имя отечества? Как только ты осмелился сказать мне такое в лицо, ты, ты… — Ругательство, казалось, уже вертелось у нее на языке.

— Как бы там ни было, ваша дверь, — сказал Грилле, не слезая с кучи кирпича, — конфискована для нужд обороны!

— Для нужд обороны? — издевалась над Грилле женщина. — Какая там еще оборона?! Мы не хотим здесь обороняться. Мы хотим мира и покоя! Совершенно верно, покоя от всех вас!

— Но, дорогая фрау…

— Дорогая фрау? Да как ты можешь позволять себе такое! — Она быстро обернулась к жителям дома, которые, услышав крики, высунулись из окон. — Никакая я тебе не дорогая, ты, полупетушок! Я вот что тебе скажу: у меня двое маленьких детей. Они остались у меня там, внизу, — протянутой рукой она показала на вход в подвал. — Там они и сидят. И другие тоже там укрываются. Здесь все жители давно уже живут по подвалам. И каждый ждет не дождется, когда же наконец все это кончится. Совершенно верно, кончится, а вы, вы… — Женщина вдруг схватилась за сердце. Она начала тяжело дышать, лицо ее наливалось синевой.

В тот же момент из подъезда дома к ней заспешила одетая в темное старуха. Глядя на нее, Джонни никогда в жизни не подумал бы, что человек в столь преклонном возрасте может так быстро ходить. Старуха взяла разволновавшуюся женщину под руку и повела ее к дому.

— Я могу вам выдать расписку за дверь! — крикнул им вдогонку Грилле.

Женщина вырвалась из рук старухи.

— Выдай-ка лучше сам себе расписку, ублюдок, пока не пришли русские и не сделали из вас отбивные котлеты!

— Вот оно какое наше положение, — только вздохнул Грилле, после того как вокруг снова установилась тишина. — И в таких условиях нам нужно стойко держаться. Но, собственно говоря, на чем же мы остановились? Ах, да, на тебе. Так почему же ты сейчас так живешь? Чей питаешься?

— Причины самые различные, — ответил туманно Джонни.

Он все еще никак не мог позабыть бедную женщину. Постепенно ему становилось все яснее, почему Франца и двух других его товарищей так беспокоила эта баррикада.

— Это какие же именно? — удивился Грилле. — Понимаю: где попрошайничаешь, где крадешь!

Джонни ничего не ответил ему.

— Смотри только не попадись, — проговорил Грилле, кивнув в сторону магазинов и лавок, которые были разграблены жителями за день. Сейчас мимо них как раз шли, не обращая никакого внимания на разгромленные витрины, несколько бедно одетых людей. — Вчера здесь одного-таки схватили и сразу же повесили в переулке на балконной решетке. Но если ты хочешь, если тебе надоело бродяжничать, то можешь присоединиться к нам. Нам требуются подносчики боеприпасов.

— Подумаю, — ответил уклончиво Джонни.