Джонни и мертвецы

Вернулась ночь – настоящая ночь. Городские шумы и далекий гул уличного движения вытеснили тишину.

Джонни двинулся обратно по дорожке вдоль канала.

– Холодец? – шепнул он. – Холодец!

Он нашел друга за надгробием. Холодец сидел, сжавшись в комок и закрыв глаза.

– Пошли, – сказал Джонни.

– Послушай, я…

– Все нормально.

– Это был фейерверк, да? – с надеждой спросил Холодец. Грим графа Дракулы размазался и потек. Клыки потерялись. – Кто-то устроил фейерверк?

– Да.

– Я, ясное дело, не испугался…

– Понятно.

– Но осторожность никогда не мешает…

– Это верно.

Позади что-то забренчало. Они обернулись. Появилась миссис Тахион; она толкала перед собой тележку. Колеса подпрыгивали и вихляли по щебню.

Джонни и Холодца миссис Тахион словно не видела. Мальчики поспешно отошли в сторону и пропустили тележку со скрипучим колесом.

Тележка исчезла во мраке.

Тогда они пошли домой сквозь утренний туман.

11

Как однажды заметил Томми Аткинс, если что-то закончилось, это не всегда значит, что закончилось все.

Во-первых, Бигмак. Ноу Йоу проводил его домой. Там уже поджидал Бигмаков братец. Он с ходу напустился на Бигмака, тот несколько секунд смотрел на него очень странным взглядом, а потом бац! – и отправил брательника прямо в нокаут. Бигмак, с благоговением рассказывал потом Ноу Йоу, так звезданул братца, что у того на подбородке отпечаталось фломастерное «ТАМ». После чего зарычал на Клинта, и пес забился под диван. Ноу Йоу пришлось позвонить домой и вытащить мать из постели, чтобы она заехала за ними и перевезла вещи Бигмака – чемодан, три аквариума с тропическими рыбками и двести номеров «Оружия и боеприпасов» – к ним в свободную комнату.

«Сплинберийские добровольцы» получили щедрый взнос от холдинговой компании «Объединение, слияние, партнерство». Цитируя мистера Аттербери, поразительно, чего можно добиться добрым словом, особенно если в руках у тебя большая крепкая дубинка.

Кладбище приобрело более обжитой вид. «Добровольцы» разделились на три отчаянно спорящие группы: одни хотели сделать кладбище заповедником живой природы, другие – экологически чистой зоной, а третьи – просто содержать его в чистоте и порядке, но все чего-то хотели, что, на взгляд Джонни, было важнее всего.

Чего же хочет он сам, Джонни соображал целую неделю, а когда наконец понял, отправился после школы на кладбище (там в эти часы никого не бывало). Кладбищенскую землю покрывал иней.

– Мистер Строгг!

Джонни нашел его у канала. Мистер Строгг сидел и неподвижно смотрел на воду.

– Мистер Строгг?

– Уходи. Ты опасен.

– Я подумал, вам, наверное, немного… одиноко. И купил вот это.

Он открыл сумку.

– Мистер Аттербери помог, – сознался он. – Обзвонил знакомых владельцев мастерских. Его починили. Он будет работать, пока не сядут батарейки, а потом, наверное, заработает на призраках батареек.

– Что это?

– Очень маленький телевизор, – сказал Джонни. – Я подумал, что могу засунуть его, например, в кусты, и никто, кроме вас, не будет про него знать.

– С чего бы это? – с подозрением спросил мистер Строгг.

– Я нашел вас в газете. От двадцать первого мая тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Там было немного. Только про то, как вас нашли… в канале, и про дознание.

– Ах вот как? Вынюхиваем? Да что ты вообще понимаешь?

– Ничего.

– Я ничего не обязан объяснять.

– Поэтому вы и не смогли уйти с остальными?

– Что? Я могу уйти, когда заблагорассудится! – поспешно возразил призрак мистера Строгга. – Коль скоро я сижу здесь, стало быть, мне так угодно. Я знаю свое место. Я знаю, что правильно, а что нет. Я могу уйти в любой момент, буде желание. Но мне хватает гордости сдерживать свои порывы. Таким, как ты, этого не понять. Для вас жизнь – хаханьки.

Короткая заметка в газете… Мистер Порокки сказал правду. В те дни отнюдь не всё предавали гласности. Мистер Строгг, уважаемый и законопослушный гражданин, неизменно старался не привлекать внимания и держаться в тени. А потом он прогорел, попал в какие-то денежные неприятности, и в итоге – канал. Мистер Строгг относился к жизни убийственно серьезно. В первую очередь к своей.

В те дни подобные происшествия почти не обсуждались. Самоубийство считалось противозаконным, почему – Джонни никак не мог взять в толк. Выходило, что, если ты промазал, или недотравился газом, или оборвалась веревка, тебя надо тащить в кутузку, чтоб ты наконец понял: жизнь прекрасна и удивительна.

Мистер Строгг сидел, обхватив руками колени.

Джонни вдруг понял, что не знает, что сказать.

Поэтому он не стал ничего говорить, а просто засунул маленький телевизор в заросли кустов, где его не нашел бы никто, даже самые рьяные орнитологи и натуралисты.

– Сможете в уме крутить ручки? – спросил он.

– А кто тебе сказал, что мне это надо?

Но экран засветился, появилось изображение, послышалась знакомая мелодия – музыкальная заставка.

– Давайте посмотрим, – сказал Джонни. – Вы пропустили целую неделю. Миссис Суиди только что узнала, что Жанин не пошла на вечеринку… Мистер Хатт вышвырнул Джейсона из магазина, потому что решил, будто он взял деньги… и…

– Понятно.

– Ну ладно… тогда я пошел?

– Ступай.

Джонни попятился.