Джонни и мертвецы

Воздух заискрился. С вышины, из ниоткуда, протянулись светящиеся нити – голубые, как молнии, тонкие и невесомые, как дым. Касаясь пальцев танцующей, они вытягивались, ломались и преобразовывались.

Они ползли по траве. Вихрились в воздухе. Кладбище населили бледно-голубые кометы.

Кладбище ожило…

Ноги миссис Тахион больше не касались земли.

Джонни посмотрел на свои пальцы. На правой руке потрескивало холодное голубое пламя, похожее на огни святого Эльма. Джонни взмахнул рукой, воздел ее к звездам – и почувствовал, как его подошвы отрываются от дорожки.

– О-о-у-у-у-ах-х!

Огни завертели Джонни волчком и позволили ему плавно скользнуть на землю.

– Кто вы?

Огненная линия запела на высокой ноте, прошила мрак и рассыпалась искрами. Они оставляли в воздухе светящиеся следы, которые постепенно сложились в знакомый силуэт, словно очерченный неоном.

– До этой ночи, – ответствовал новоприбывший, в чьей окладистой бороде потрескивало электричество, – я полагал, что я Уильям Банни-Лист. Ты лучше вон туда посмотри!

От надгробий поднялись голубые светящиеся арки. Они облепили темную громаду бульдозера и замельтешили над ним, окутав сиянием.

Заурчал мотор.

Залязгали рычаги.

Бульдозер стронулся с места. Прутья ограды со звоном разлетелись в стороны. Кирпичное основание раскрошилось.

В кружении огней бульдозер неумолимо двигался вперед.

– Эй! Стойте!

Застонал металл. Мерный рокот дизеля сменился назойливым глухим стуком.

Светляки повернулись и посмотрели на Джонни. Внимательно – он это почувствовал.

– Что вы делаете?!

Один из светляков преобразился в мерцающий абрис Олдермена.

– Но разве живые не этого хотели? – спросил он. – Кладбище нам больше не нужно. И если кто-то что-то с ним сделает, это должны быть мы. По справедливости.

– Но вы говорили, что это ваш дом! – сказал Джонни.

В воздухе обрисовалась миссис Сильвия Либерти.

– Мы не оставили здесь, – отчеканила она, – Ничего, Что Было Бы Нам Хоть Сколько-нибудь Дорого.

– Сила привычки, – сказал Уильям Банни-Лист, – вот что слишком долго стреноживало трудящихся. В этом я оказался прав.

– Гадкий большевик, которому не мешало бы побриться, увы, Совершенно Прав, – вздохнула миссис Либерти и рассмеялась. – На мой взгляд, мы слишком долго терзались из-за того, чем перестали быть, нимало не задумываясь о том, чем можем стать.

– Ротшильдами от времени, – с треском материализовался мистер Эйнштейн.

– Способными проникать в измерения, доступные далеко не каждому, – электролампочкой вспыхнул мистер Флетчер.

– Свободными от оков бренной плоти, – прибавил Олдермен.

– С Бесконечным Дополнительным Временем, – выдохнул Стэнли Нетудэй.

– Заговоренными, – молвил мистер Порокки.

– Пришлось разложить все по полочкам, – сказал мистер Флетчер. – Как же иначе. Надо забыть, кем ты был раньше. Это первый шаг. И перестать бояться призраков прошлого. Тогда получаешь возможность выяснить, кто ты теперь. Кем можешь стать.

– Поэтому мы отбываем, – сообщил Олдермен.

– Куда?

– Куда глаза глядят. Будет очень интересно узнать, с чем это кушают, – усмехнулся Соломон Эйнштейн.

– Но… но… мы же отстояли кладбище! – ахнул Джонни. – Было собрание! И Бигмак… и я выступил… и телепередача… там столько про него говорили! Никто ничего не будет здесь строить! Сюда натуралисты приходили, и вообще! Разверните бульдозер! Мы спасли кладбище.

– Но оно нам больше не нужно, – сказал Олдермен.

– А нам нужно!

Мертвецы воззрились на него.

– А нам нужно, – повторил Джонни. – Нам… нам очень нужно, чтобы оно было…

Пыхтел дизель. Бульдозер мелко подрагивал в такт. Мертвецы – если это еще были мертвецы, – казалось, задумались.

Потом Соломон Эйнштейн кивнул.

– Чтоб я так жил, мальчуган прав, – сказал он писклявым от волнения голосом. – Куда деваться, каждому таки свое! Живые должны помнить, мертвые – забывать. Сохранение энергии.

Грохот дизеля смолк.

Мистер Порокки поднял руку. Она сверкала, как фейерверк.

– Мы вернулись попрощаться. И поблагодарить тебя, – сказал он.

– Да подумаешь…

– Ты выслушал. Ты рискнул. Ты был там. Медали дают и за то, что ты был в определенное время в определенном месте. Тех, кто просто был там, люди забывают.

– Да. Я знаю.

– Но теперь… нам пора.

– Нет, погодите… – сказал Джонни, – я должен спросить…

Мистер Порокки обернулся.

– Да?

– Э…

– Да?

– А… ангелы? Ну, вы понимаете… Или… всякие там черти? Очень многие хотели бы знать.

– О нет. Сомнительно. Ничего… этакого. Это выдумки живых. Нет.

Олдермен потер бесплотные руки.

– Я думаю, все обстоит гораздо интереснее.

Мертвецы уходили. Некоторые на ходу вновь превращались в сияющий туман.

Кое-кто направился в сторону канала. Там виднелась лодка. Очертаниями она смутно напоминала гондолу. На корме, опираясь на уходящий в воду шест, стояла темная фигура.

– Вот мой транспорт, – сказал Уильям Банни-Лист.

– Какой-то он немножко… извините, нереальный, – сказал Джонни.

– Ну, я полагаю, попытка не пытка. Не понравится, переберусь куда-нибудь еще, – сказал Уильям Банни-Лист, ступая в гондолу. – Вперед, товарищ!

– ВПЕРЕД ТАК ВПЕРЕД, – согласился перевозчик.