Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

Как бы то ни было, но горшок с «гномьим огнём» расцвёл ярким цветком, и блеянье верховых козлов сменилось визгом. Рогатые живые факелы смели хлипкую загородку и бросились прочь, затаптывая по пути всех без разбору, включая собственных наездников, оказавшихся между архарами и вздувшимся от дождей ручьём.

Блумберг, случайно заметивший это происшествие, весело крикнул:

— Козлы с козлами воюют! Поддадим жару, ребята!

Вопреки опасениям сотника Гржимека, коротышки так и не смогли придти в чувство от внезапного удара и организовать оборону. Попавшие под огненный дождь гномы бестолково метались, и над умирающим хирдом витал не заданный вслух, но подразумеваемый вопрос:

— Это огонь для людей… а нас за что?

Не меньше полусотни снарядов полыхнули среди толпы, прежде чем ревущая масса бросилась бежать. Обратно, к перевалам и родным горам Трансильвании… хоть куда… лишь бы подальше отсюда.

Барон тоже пребывал в состоянии близком с оцепенению, но совсем по иной причине, нежели испуганные гномы. Его попросту заворожила необыкновенная лёгкость, с которой виконт Оклендхайм управлял магией. Именно управлял, а не использовал заученные заклинания с заранее известными эффектами, как это делали все известные сэру Винстону маги, включая преподавателей университета в Лютеции. Да и разве там была магия? Так, ремесло… не более. А Джонни играл потоками энергии, на ходу исправляя мелкие погрешности, являющиеся результатом излишней торопливости и отсутствия опыта, и плевать хотел на законы науки. Современные законы современной науки.

— Небесные Боги, как он это делает?

Многозначительное покашливание норвайского рикса, сопровождающееся похлопыванием по рукояти старинной секиры, удержало барона от дальнейших вопросов.

— Всему своё время, сэр! — широко улыбнулся норваец. — Когда‑нибудь вы всё узнаете. Или не узнаете, что тоже вполне вероятно.

— Но магия виконта… она невозможна!

— Не буду спорить. Я вообще не люблю спорить. Ни с кем и никогда.

— Но вы не будете возражать, если я немедленно сообщу о случившемся герцогу Ланца? Со всеми подробностями, разумеется.

— Сообщайте, мне‑то что.

— А сэр Джонни не будет против?

— Мы ему не скажем. Пусть станет сюрпризом.

— Для кого? — уточнила рыжая, наблюдавшая за полем боя в бинокль.

— А нам какая разница? Тем более правильно проведённая рекламная кампания должна стать сюрпризом для всех!

Глава 24

Прошло уже три недели со дня последнего уличного боя в Лютеции, и столица стала потихонечку оживать. Перестали дымиться развалины, погибших достали из‑под завалов и похоронили, отплакали выжившие, смирившиеся с потерей близких… город приобретал привычные черты. Разве что нельзя теперь встретить на улицах ни гнома, ни эльфа. Последние тоже попали под горячую руку, и там уж никто не разбирал степень благонадёжности и долю человеческой крови. Жаждущие возмездия горожане уничтожили не только полукровок, но и любого, состоящего в родстве с проклятыми Небесными Богами расами, не отделяя правых от виноватых. Накопилось и наболело. А протом прорвалось.

Народ пришлось утихомиривать силой лично его светлости герцогу Джеронимо Ланца. Правда, хватило всего лишь трёх орудий, сделавших по два выстрела картечью в самую гущу беснующейся и охваченной жаждой мести толпы. Такие пожары можно и нужно гасить кровью, чтобы все не закончилось ещё страшнее. Ведь что такое два — три десятка смертей по сравнению с жертвами бессмысленной и беспощадной резни? Там счёт пойдёт на тысячи. Пошёл бы на тысячи, если бы не своевременно принятые меры.

— К вам посол империи, ваша светлость! — заглянувший в дверь гвардеец отвлёк герцога от размышлений и воспоминаний. — Прикажете гнать в шею?

— А что ему нужно?

— А он с претензиями припёрся, представляешь? — протиснувшийся мимо латника граф Форбарра чувствовал себя в кабинете временного верховного правителя Груманта без малейшего стеснения, и сразу ухватил со стола кувшин с вином. — Да ты и сам всё услышишь, дядя!

— Вот как? — сэр Джеронимо проследил за двигающимся кадыком племянника, хлещущего благородный напиток прямо из кувшина, как простую воду, и уточнил. — Я его звал?

— Нет. А что, разве нужно было вызвать?

— Не знаю, — граф поставил кувшин на стол, вытер рот рукавом камзола, и пожал плечами. — Если хочешь, я могу спустить его с лестницы.

— Нет в тебе дипломатического такта, Фридрих, — покачал головой герцог. — Может быть, посол прибыл объясниться, почему же подданные империи во время гномьего бунта гибли лишь по несчастливой случайности, а в большинстве своём недомерки обходили их дома стороной?

— А ты не знаешь, дядя? — удивился граф.

— Знаю, но желал бы услышать их версию.

— Так зачем же самому? Палач всё подробно расспросит.

— Тебе нужен международный скандал? — сэр Джеронимо укоризненно улыбался, но по его виду было заметно, что вариант с палачом тоже не исключался.

— Это с какой стати скандал? Пропал человек с концами при беспорядках, и пропал. Мы‑то здесь причём? Даже если имперцы успели отправить доклад с голубем… отопрёмся в случае чего. Доказательств не будет.