Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

— Нет, не пойдёт, — решил герцог Ланца и кивнул гвардейцу. — Зови этого траханного посла.

Тот в изумлении округлил глаза:

— Так он, ваша светлость, приверженец новомодной имперской секты?

— Проверять, я думаю, не стоит. Просто позови сюда.

Граф Форбарра посмотрел на закрывающуюся за стражником дверь, и на всякий случай уточнил:

— Если что, я не хуже палача смогу допрос провести. Сейчас только пошлю за жаровней и инструментами.

Сэр Роланд Брюгге, двенадцатый граф Берентхилл, явился к временному правителю Груманта не по своей воле. В империи своеволие вообще не поощрялось, а уж посол о чём‑то подобном даже помыслить не смел. Исключительно следование инструкциям и указаниям Его Императорского Величества — вот высшая добродетель дипломата. В данное время он являлся лицом державы, и никакие личные чувства не должны мешать выполнить свой долг. Что бы это ни стоило!

А на самом деле поход в резиденцию герцога Ланца требовал немалого мужества. Сэр Джеронимо слыл человеком жёстким и решительным, и часто применял силу для получения нужной информации. Сам так и говорил: — «Знание — сила!» Тем более сэр Роланд чувствовал за собой вину… но надеялся на мастерство имперских магов, открывших недавно способ безболезненной смерти, наступающей при попытке развязать язык насильственным способом. Стоит только заговорить на определённые темы, и растворённый в крови яд избавит несчастного от мучений.

— А вдруг герцог ничего не подозревает?

Видимо, вопрос был произнесён вслух, так как появившийся в приёмной стражник сверкнул глазами. Впрочем, лицо гвардейца тут же приобрело невозмутимый вид, немного подпорченный тщательно скрываемым торжеством во взгляде.

— Его светлость милостиво соизволили дать вам аудиенцию, граф!

Брюгге подобрался, изо всех сил постарался отогнать видение разверзшейся под ногами пропасти, и сделал первый шаг навстречу неизвестности. Остаётся только надеяться, что в случае неблагоприятного исхода сегодняшней встречи, Его Императорское Величество не оставит без милостей бедную семью своего несчастного посла.

В кабинете герцога царил мягкий полумрак, и первое, что притягивало взгляд, было сиянием углей в железной жаровне, установленной на высоком треножнике прямо посреди помещения. От неожиданной картины имперский посол сделал шаг назад, но упёрся спиной в закрытую дверь.

— Вы что, передумали, граф? — насмешливый голос сэра Джеронимо больно ударял по ушам и вызывал бешеное сердцебиение. — Это неприлично — напроситься в гости, а потом свинтить, даже не поздоровавшись. Признайтесь, сэр Роланд, вы тайный гном? Только они пренебрегают правилами хорошего тона.

Из кресла в углу послышались хрюкающие звуки сдерживаемого смеха, и скосивший глаза посол к ужасу своему опознал в смеющемся человеке графа Форбарра. В свете недавних событий именно племянник всесильного герцога внушал наибольший страх — ходившие слухи упорно указывали на то, что сэр Фридрих собственноручно зарезал не менее полусотни гномов. А ещё говорили, что у каждого убитого коротышки он вырывал печень и поедал её, едва — едва прожарив в огне полыхающих пожаров. Жители Лютеции рассказывали об этом шёпотом, но почему‑то в их голосах слышались горячее одобрение и странная гордость.

Мысль о горячем заставила посла империи опять бросить взгляд на жаровню, и сэр Роланд вздрогнул — там, среди рдеющих углей, лежали разнообразные инструменты самого пренеприятнейшего вида. Небесные Боги, его‑то за что? И даже если искусство магов не позволит выдать государственные секреты… жить‑то всё равно хочется!

Но приказ императора и чувство долга всё же одержали победу над секундной слабостью, и сэр Роланд, стараясь не встречаться с герцогом взглядом, громко произнёс:

— По поручению Его Императорского Величества, я заявляю о недопустимости нарушения прав и свобод гномов в Груманте, выражаю решительный протест против необоснованных убийств расовых меньшинств в Лютеции, и предостерегаю от агрессивных действий по отношению к Подгорному Королевству.

Ответом стало молчание. Неприятная тишина, готовая в любой момент смениться раскатами грома чудовищной силы. Но граф Берентхилл, оказывается, ещё не закончил:

— Так же от имени Его Императорского Величества я требую выдачи военных преступников Людвига Оклендхайма и Сьёрга фон Тетюша, проявивших особую жестокость в преследовании мирных подданных Подгорного Королевства.

Сэр Джеронимо всё так же не произнёс ни слова, так что первым высказался граф Форбарра:

— Вы отдаёте себе отчёт, господин посол, что ваши слова можно трактовать как объявление войны?

По спине посла пробежал неприятный холодок — с грумантских дикарей, не знающих такого понятия, как «цивилизованное государство», вполне станется снести голову неприкосновенной дипломатической особе.

— И что же натворили граф Людвиг и риттер Сьёрг? — сэр Джеронимо говорил на удивление мягким и ровным голосом. — Почему вдруг военными преступниками объявлены именно они, а не командование осадившего замок Оклендхайм гномьего хирда?