Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

Владелец придорожной таверны, в глубине души активно протестовавший против радикального уменьшения поголовья клиентов, сообразил моментально, и бросился к очагу, где на вертеле готовилась упомянутая птица. Почтенный мэтр справедливо рассудил, что варвару придётся по вкусу и полусырое блюдо, а с дворянина, буде тот счастливо избежит смерти, можно будет содрать двойную плату. И вообще, по его мнению, не расплатившихся посетителей убивать нельзя. Небесные Боги этого не одобрят.

— Нет, Вова, — покачал головой виконт, и выплеснул на недвижимое тело неизвестного дворянина пиво из кувшина. — Этого франта я вызову на поединок по всем правилам. Всё‑таки мы скоро приедем в столицу, и пора привыкать к соблюдению этикета. Зря что ли меня учили столько лет?

— Ах вот это зачем, — с облегчением выдохнул норваец, и разорвал печёного гуся пополам. — Сугубо в утилитарно — практических целях… тогда одобряю.

— А я категорически против, — заявил барон Мальборо. — Нельзя растрачивать талант на пустяки. А потом… вы представьте, сэр Джонни, какая это будет потеря для магической науки, если проходимец вас убьёт?

— Меня? — удивился Оклендхайм — младший. — Да никогда.

— Не будьте слишком самоуверенны, юноша! Истории известны случаи, когда искуснейшие бойцы проигрывали заведомо слабейшим противникам из‑за несерьёзного к ним отношения. Вспомните хотя бы дуэль графа Давида фон Джеруслема с маркизом Эрнандо де ла Голиаффи. Сэр Давид выжил в Маккавейской бойне, пережил осаду Эразма Сигрийского и уцелел при взятии Брешии трансваальцами… да он бы одной левой мог зарезать провинциального маркизёнка с парадным мечом. Но поскользнулся на гнилом яблоке, и пропустил простейший прямой укол в шею. А всё почему?

— Да, почему? — поддержал беседу норваец.

— Самоуверенность его подвела!

Рикс почесал бритый наголо затылок прямо половинкой гуся, пожал плечами, и кивнул занятому похлёбкой с бараньей требухой слуге:

— Стефан, обыщи товарища.

Тот недоумённо захлопал глазами:

— У меня здесь нет товарищей, ваша милость. А если вы подразумеваете тех купцов… Врут они, ваше норвайское сиятельство! Как есть врут! Неужели можно подумать, будто я способен жульничать при игре в кости? Тем более они сами предложили поставить на кон целую марку.

Вован посмотрел на виконта, и взглядом изобразил вопрос.

Оклендхайм — младший усмехнулся:

— Да ты уже спать пошёл, когда Стефан из купцов долги выколачивал. Это обыском не считается.

— Ну и чёрт с ними, — норваец показал пальцем на лежащего дворянина. — Стефан, не хочешь считать его товарищем, так не считай, но к обыску приступай немедленно. Нам, как людям благородного происхождения, такое невместно, а тебе можно. Пошевеливайся!

Люций фон Бюлов если и удивился гибкости варварских представлений о благородном поведении, то не подал виду. А через некоторое время вообще выбросил посторонние мысли из головы, увидев имперские печати на найденном Стефаном пакете.

— Поздравляю, господа, мы с вами вляпались в политику.

— Почему это сразу в политику? — возмутился Вован. — Нам разве некуда больше вляпываться? И вообще это шпион с рекомендательными письмами, шифровками и инструкциями резиденту.

— Видите ли, в чём дело, — барон позволил себе снисходительную улыбку. — Шпионская переписка не пересылается в пакетах с печатями имперской канцелярии. А вот неофициальное послание от императора к герцогу Ланца…

Оклендхайм — младший не согласился:

— Сэр Джеронимо та ещё свинья, но не до такой же степени, чтобы вступать в переписку с врагом.

— С каким врагом? Официально наши государства не воюют.

— Мне бы вашу уверенность, барон.

— Подковёрные игры и работу тайных служб учитывать не стоит.

— Это почему же? — возмутился норваец. — А на чьи деньги организовано нашествие гномов и их же бунт в Лютеции? Именно ослиные уши Империи торчат из‑за любого, отдельно взятого коротышки.

— Пусть так! Но давайте не будем путать необъявленную войну с войной без объявления. Первая длится уже сотни лет, и приличные люди стараются не говорить о ней вслух.

— Хорошо, побуду немного неприличным, — рикс Вован забрал пакет, и решительно хрустнул сургучными печатями. — Стремление к новым знаниям облагораживает человека, а варвара делает цивилизованным! И что нам там пишут таким ужасным почерком?

Барон в который раз за последнее время нарушил данную самому себе торжественную клятву ничему не удивляться. Вернее, не удивляться ничему исходящему от виконта Оклендхайма и его окружения. Но ведь и причина нарушить клятву достаточно убедительная — норвайский рикс, которого даже происхождение обязывало быть неграмотным, не только свободно читал написанный от руки текст, но ещё и оценивал красоту почерка. Правду говорят, что Норвай — земля контрастов.

— Разрешите взглянуть, благородный рикс? — заинтересовался посланием сэр Люций.

Норваец, вопреки ожиданиям, протянул письмо фон Бюлову, но не удержался от комментария:

— Сдаётся мне, любезнейший барон, что ваши надежды заполучить на свой факультет троих перспективных студентов только что рухнули с оглушительным треском.

— А что там? — полюбопытствовал Джонни.