Джонни Рики Звезда (СИ)

— Шуберт, приведи Тима, мы будем в нескольких метрах отсюда. — указывая направление, приказал Сэм второму приятелю, прозванному «Шубертом», потому что пальцы у парня были невероятно длинными и тонкими, как у пианиста.

— А что его родителям сказать? Типо, в церкви нужно помочь?

— Да ничего не говори. Просто притащи его сюда. — рявкнул Сэм и они со Стамбулом пошли в лес, а Шуберт направился в сторону домов.

* * *

Бенджамин Уолтер, больше известный как «Шуберт», шел по главной улочке проходившей через все поселение, убрав руки в карманы и подняв воротник джинсовки. На улице заметно похолодало. Ему то и дело приходилось поднимать голову, чтобы кивнуть в ответ на приветствие мужчин, вышедших на крыльцо дома покурить. Сдержанные улыбки, медленный жест поднятой руки. Всё это дико раздражало Шуберта, но еще больше его раздражал Сэм и его бесконечные приказы, которым он просто не мог не подчиниться. С каждым днем общения, Шуберт ощущал, что Сэм утягивает его за собой в опасный водоворот событий, действия их компании становятся все безумней и ожесточенней. Когда мать Шуберта впервые побывала на религиозном собрании коммуны под название «Просвещение», она явилась домой с горящими глазами, напитавшаяся идеями о чистом обществе и тут же объявила семье, что они продают все имущество и переезжают в поселение на окраине города. Отец Шуберта не смог переубедить мать и после долгой процедуры развода он оставил семью, а Бенджамин с матерью переехали в новое место.

Когда они стали частью коммуны, Шуберт был еще слишком мал чтобы понять, в какую трясину попала мать и утянула его за собой. Теперь же когда ему исполнилось двадцать, он мог трезво смотреть на вещи и анализировать свое нынешнее положение и то, куда ведет его жизнь в обособленном обществе. Вся эта жизнь — утопия. Шуберт четко видел свое будущее — никакого достойного образования в дальнейшем, ни жены, которую он выберет сам, ни интересной работы, ни обычных для ребят его возраста тусовок. Он всего-навсего часть странного, безумного механизма, обычная рабочая деталь, он никогда не сможет стать центром этой вселенной. И он будет подчиняться Сэму на протяжении всей своей скучной, идиотской жизни.

Ему бы этого не хотелось. Но у него не хватает смелости все изменить.

Кто виноват в этом? Никто кроме него. И, наверное, он даже смерился.

Он добрел до одноэтажного домика семьи Тима, выкрашенного в приветливый бежевый цвет и, поднявшись на крыльцо, постучал в дверь.

— Привет. Родителей еще нет, зайдешь? — показался в дверном проеме мальчик, одетый в пижаму и с игрушечным роботом в руках.

Шуберт увидел себя, увидел свое прошлое, и так захотелось, чтобы кто-нибудь сказал ему — беги!

— Родители тут не причем, ты пойдешь со мной.

— Ладно… А что мы будем делать?

— Взрослеть.

* * *

Пройдя несколько домов, Тим почувствовал, что замерзает, и хотел было попросить Шуберта — этого высокого худого парня — вернуться за вязаной кофтой, которую связала бабуля, но он знал, что ему откажут. Мальчик смиренно шагал за Шубертом, не спрашивая, куда они идут, и не будет ли против этого мать с отцом. Его учили, что никто в коммуне не может причинить ему вред, что все они здесь одна большая семья, которую хранит господь и оберегает от напастей и ужасов внешнего мира. Но малыш Тим знал, что все эти слова не имеют никакого отношения к действительности. Он не в безопасности здесь. Зло совсем рядом, на соседней улице. И взрослые будто спят, спит мама, папа, бабуля и их добрые соседи. Они не понимают, что происходит вокруг, они отравлены этой странной любовью к богу, которого даже не видели и который будто просит их совершать злые поступки, такие как делал Сэм и учил Тима. Бросаться камнями в окна чужих домов, обзывать людей с такой озлобленностью, что изо рта брызжет слюна. Малыш Тим не понимал, почему этот самый бог, которому они молятся, каждый день, заставляет взрослых совершать такое и почему никто ничего не замечает кроме него?

Почему в этой, как говорят взрослые, большой и безопасной семье, которую оберегает любящий господь, с ним, маленьким мальчиком, происходят страшные и неправильные вещи, о которых ему даже страшно вспоминать. Мистер Гарри, проповедник, читающий выдержки из библии как-то раз сказал матери малыша Тима, будто он под пристальным наблюдение дьявола и что ему нужно чаще молиться, иначе рогатый пожрет его душу. Тим тогда испугался не меньше матери и был очень рад, когда мистер Гарри пообещал им помочь. Мама должна была каждый вечер приводить Тима домой к мистеру Гарри и забирать его через несколько часов, когда они прочтут все молитвы. Но только с мистером Гарри они не читали молитв, не просили господа уберечь Тима от жаждущего детской души дьявольского ока.

Мистер Гарри и был Дьяволом. Так решил Тим в первый же вечер, когда его оставили в доме проповедника одного, и мама закрыла за собою дверь.

— Мы будем играть Тим, господь разрешает нам игры! — говорил мистер Гарри, ведя мальчика за собой в спальню на втором этаже (только у него был двухэтажный дом во всей коммуне).