Джордж Лукас. Путь Джедая

Тем не менее даже Гиннесс иногда закатывал глаза из-за, как он их называл, «неуклюжих» диалогов Лукаса, как и Энтони Дэниелс с Марком Хэмиллом, которые сдружились, хихикая над своими репликами. Когда Хэмилл, дразня Дэниелса, сказал, что его реплики хуже реплик Люка, Дэниелс парировал: он сам по крайней мере скрыт маской: «Никто из моих друзей не знает, что я тут снимаюсь, так что все в порядке»[797]. Кенни Бейкер, ростом метр и десять сантиметров был полностью скрыт под алюминиевой оболочкой R2-D2, и когда по сценарию маленький дроид должен был волочиться по полу или раскачиваться, то ему тоже приходилось «гадать, о чем же это кино. Никто из нас ничего не знал»[798]. Но все равно он старался угодить Лукасу и широко улыбался внутри R2-D2, чтобы передать эмоции дроида, несмотря на то что никто его не видел. «Нужно делать что-нибудь, чтобы ощутить происходящее», – объяснил как-то Бейкер, пожав плечами[799].

Даже злодеи у Лукаса были относительно покладистыми. Дэйв Проуз тяжелым шагом ходил по съемочной площадке в полном облачении Вейдера, изо всех сил стараясь не выйти из роли, но добродушно воспринял то, что коллеги окрестили его «Дартом Фермером», шутливо намекая на его сельский говор, характерный для Уэст-Кантри: им он произносил все свои зловещие реплики, которые позднее дублировал Джеймс Эрл Джонс. А Питер Кушинг, исполняющий роль гранд-моффа Таркина, был таким сердечным джентльменом, что Кэрри Фишер не могла ругаться на него из-за «зловония». «От него несло льном и лавандой», – говорила она[800].

13 апреля в Павильоне № 6 в «Элстри» Лукас наконец-то снял сцену в кантине, которую представлял себе еще с синопсиса «Журнал Уиллов», в том числе эпизод с тем, как кто-то теряет руку от удара светового меча. К сожалению, тогда сцена совсем не получилась – и возможно, никогда не получится. Перед съемками гример и создатель масок Стюарт Фриборн серьезно заболел и был госпитализирован, из-за чего множество инопланетян из кантины остались незаконченными. «У нас были только фоновые монстры, которые не должны быть на первом плане», – говорил Лукас. Хотя он снял дополнительный материал с некоторыми новыми монстрами почти год спустя, его всегда расстраивали дешевые пришельцы из кантины, большинство которых едва ли могли двигать руками. Даже Хэмилл, всегда готовый удивляться, расстроился. «Эта сцена была правда очень интересно описана, а потом я увидел, что все выглядят так, будто надели костюмы из “Щелкунчика”, – рассказывал Хэмилл. – Знаете, парень-лягушка, девушка-мышь… [Э]то правда разочаровывало»[801].

Но больше всего Лукаса разочаровывало ощущение, что он теряет контроль над своим фильмом. Частично это происходило из-за размеров команды, необходимой для создания картины на 10 миллионов долларов. Это были не «Американские граффити», фильм за 700 тысяч, снятый за двадцать восемь дней на улицах Петалумы со съемочной группой из двадцати человек; для работы над «Звездными войнами» требовались девятьсот сотрудников. «Чем крупнее картина, тем меньше времени на детали, – говорил Керц. – В маленьком фильме все можно сделать самому»[802]. Лукас и тут хотел сделать все сам, но с такой большой командой не было шансов контролировать все. Вместо этого приходилось отдавать распоряжения через служебную иерархию, и этот процесс был мучителен. Когда Лукас принимал решение, то «сообщал его главе отдела, а тот сообщал помощнику главы отдела, тот еще какому-нибудь парню, и когда доходило до дела, от моего решения ничего не оставалось, – жаловался Лукас. – Я все время орал на людей, такого мне раньше никогда не приходилось делать»[803]. В конце концов, «я попытался все контролировать, делать все сам, но едва не убился, – говорил он. – Это было слишком сложно, я чувствовал себя несчастным и страдал из-за того, что все идет не так, как я задумал»[804].

Особенно это касалось монтажа фильма – любимой части процесса, которую сложнее всего было перепоручить другим. Как с «Американскими граффити», Лукас отправлял всю отснятую пленку на монтаж так быстро, как только мог, английскому монтажеру Джону Джимпсону. Хотя Джимпсон был опытен и смонтировал за карьеру более двадцати фильмов, Лукас нанял его скрепя сердце; «Фокс» отказала в должности выбранному Лукасом Ричарду Чю, который работал у Копполы и Милоша Формана, и посоветовала нанять монтажера прямо в Лондоне. Сначала Джимпсон казался подходящим выбором; одним из множества его фильмов был «Вечер трудного дня», и Лукас надеялся, что Джимпсон привнесет такой же рваный стиль «синема верите» в «Звездные войны». Этого не случилось. «Я был недоволен, – вспоминал Лукас. – Пытался заставить его монтировать по-моему, но монтажер не хотел»[805].