Джордж Лукас. Путь Джедая

Дикстра и ILM представляли собой совсем другую проблему. Лукас не собирался увольнять Дикстру, но настало время по душам поговорить с ним и командой. Дикстра прилетел в Лондон 23 июня на встречу с Керцем и Лукасом в «Элстри»: говорил в основном Керц, потому как Лукас совсем разболелся и потерял голос. «Мы сели с Джоном и прошлись по спецэффектам», – вспоминал Керц. Поскольку спецэффекты в технике фронтпроекции невозможно было использовать, они решили, что Лукас переснимет сцены на синем экране, а кадры со спецэффектами добавят позже. Но отказ от уже сделанных кадров означал, что нужно начинать заново, а время не стояло на месте, и на окончание работы оставалось около года. «У нас триста шестьдесят кадров, это по одному кадру в день, – сказал Керц Дикстре. – Успеем или нет?» Дикстра задумался над ответом, но ненадолго. «Если все пойдет по плану, – сказал он Керцу, – то да, успеем»[821].

В Голливуде на Лэдда примерно в той же манере давили коллеги из совета директоров «Фокс», которые постепенно теряли веру в Лукаса и его отстающий от графика дорогущий фильм. Волнения были разные, от серьезных до глупых – некоторые нервничали из-за того, стоит ли Чубакке носить штаны, – но Лэдд продолжал спасать проект своей репутацией, защищать фильм и делать все возможное, чтобы руководители не приставали к Лукасу в «Элстри». «Было много проблем, да, – устало говорил Лэдд. – На каждой встрече совета обязательно обсуждали “Звездные войны”… Это было весьма неприятно»[822]. Лэдд так хорошо держал руководство «Фокс» на расстоянии, что, когда кинокритик «Лос-Анджелес таймс» Чарльз Чэмплин вернулся из Лондона, где писал статью о Лукасе, его тут же призвал к себе совет «Фокс», чтобы услышать полный отчет о съемках.

К середине июля, когда Лукас отставал от графика уже на пятнадцать дней, Лэдд больше не мог сдерживать беспокойство совета уклончивыми обещаниями. Рухнули планы выпустить «Звездные войны» на Рождество 1976 года, и совет терял терпение. «Ты должен закончить на следующей неделе, – сказал Лэдд Лукасу, – потому что тогда будет еще одна встреча совета, и я не могу прийти и сказать, что ты все еще снимаешь»[823]. В попытке ускориться Лукас разделил съемки между несколькими операторскими группами и метался между павильонами, стараясь за всем уследить. Спилберг, у которого чесались руки дотянуться до «Звездных войн», даже предложил понаблюдать за работой одной из запасных групп. «Джордж меня не пустил, – рассказывал Спилберг, считавший, что отказ связан с их растущей личной и профессиональной конкуренцией. – Я восхищался и завидовал его стилю, его близости к зрителям. Но он не хотел моего присутствия даже где-нибудь рядом со “Звездными войнами”»[824].

В пятницу 16 июля 1976 года Лукас закончил съемки. Он отстал от графика на двадцать дней, но почти уложился в бюджет благодаря падению британского фунта – его перерасход уменьшился почти на шестьсот тысяч долларов. «Фокс» все еще жаловалась, но в целом Лукас был счастлив, что выжил в Тунисе и на «Элстри». «Что бы там ни говорили, мы сняли “Звездные войны” очень недорого, – сказал Лукас позднее, – правда получился низкобюджетный фильм»[825].

Лукас не то чтобы был им доволен. Утром в субботу он вернулся в Штаты, ненадолго остановился в Нью-Йорке, чтобы встретиться с Де Пальмой, а затем в Алабаме, чтобы навестить Спилберга, который заканчивал работу над «Близкими контактами третьей степени». Внимательно просмотрев брошюру с черно-белыми фото со съемок «Звездных войн», Спилберг пришел в восторг. «Но Джордж был совершенно подавлен, – вспоминал Спилберг. – Ему не нравилось освещение; не нравилась операторская работа. Он был очень расстроен»[826].

Навестив Спилберга, Лукас отправился в Лос-Анджелес, чтобы проверить работу Дикстры и ILM. Они расстроили его еще больше.

Несмотря на разговор по душам в июне, ILM по-прежнему ужасающе отставала от графика. «Они потратили год и миллион долларов на один кадр», – вспоминал Лукас. Хотя этот кадр – со спасательной капсулой, отделяющейся от корабля Леи и летящей к Татуину, – получился отличным, Дикстра и его команда, казалось, не собирались ускоряться. «Эти ребята не вполне понимали суровую природу создания фильма, – говорил Лукас позднее. – Нельзя запоздать на день; так работать нельзя. Все складывается в гигантскую мозаику. И все кусочки должны совпадать». Насколько видел Лукас, существовала опасность, что кусочки вообще будут потеряны. «Я подумал: “Вот и все. Я заварил кашу, которую не смогу расхлебать”»[827].