Джордж Оруэлл (Эрик Блэр). Жизнь, труд, время. 2014

Иначе говоря, существенно отличаясь от социалистов других направлений, Оруэлл оставался таким же утопистом, как и остальные приверженцы этой коварной общественной теории. И так было, несмотря на то, что он чуть ли не с презрением отвергал любой идеологический багаж социализма, да и к самим его носителям относился не лучше. Он полагал, что «у социалистического движения нет времени, чтобы быть лигой диалектических материалистов; оно должно быть лигой угнетенных против угнетателей». Он продолжал высмеивать «социалистических мошенников», это «отвратительное племя высоколобых дам и носящих сандалии бородатых любителей фруктового сока, которые толпой несутся на запах «прогресса», подобно трупным мухам, устремляющимся к мертвой кошке». Столкнувшись с опытом национал-социализма в Германии, сталинского социализма в СССР, тоталитарных общественных формаций и тенденций, прикрываемых все теми же социалистическими лозунгами, в других странах, Оруэлл, формально не отказываясь от своего социалистического кредо, фактически покажет несовместимость прекрасных лозунгов и отвратительной человеконенавистнической практики социализма.

3. Дискуссия о странном социализме

Несмотря на то что Голланц и его единомышленники по Клубу левой книги были недовольны отрицательным и снобистско-пренебрежительным, с их точки зрения, отношением Оруэлла к социалистическому движению, они сочли его книгу весьма полезной. Когда Оруэлл представил рукопись для публикации, единственная просьба, высказанная Голланцем, состояла в том, чтобы в книгу были включены документальные приложения, которые сделают ее еще более ценной для широкой аудитории. Голланц, в то время концентрировавший внимание клуба на разоблачении итальянского и германского фашизма и на усилиях по сохранению мира, писал Оруэллу, что документированная работа станет еще более важной в борьбе за изменение социального и экономического порядка, в борьбе против фашизма³⁶⁴. При этом термин «фашизм» понимался им в самом широком смысле слова, как синоним крайней политической реакции, и относился к итальянскому фашизму, германскому нацизму и к ряду других режимов правого толка.

Вполне удовлетворенный широтой взглядов Голланца, Оруэлл буквально за несколько дней проделал необходимую работу. С практической точки зрения было важно также, как будет выпущена книга: как обычная публикация Голланца или как серийное издание клуба левой книги. Члены клуба ежемесячно получали новую книгу издательства Голланда за символическую плату, и если обычное издание имело тираж в несколько тысяч, серийная книга клуба выпускалась тиражом в несколько десятков тысяч.

Вопрос о публикации под сенью клуба решался его издательским комитетом, в который, наряду с Голланцем, входили авторитетные лейбористские деятели и теоретики Гарольд Ласки и Джон Стрэчи. По предложению Голланда в марте 1937 года комитет принял положительное решение об издании от имени клуба части работы, непосредственно освещающей положение рабочих. В решении было сказано: «Мы полагаем, что первая часть окажется отличным оружием в возбуждении общественного сознания в связи с отвратительными условиями существования массы людей в современной Англии»³⁶⁵. Книга была выпущена в том же марте невиданным для оруэлловских работ тиражом, соответствующим числу членов клуба: 44 тысячи. Кроме того, Голланц издал дополнительные 2000 экземпляров для розничной торговли и опубликовал небольшую брошюру тиражом 500 экземпляров с наиболее яркими фрагментами книги. Затем книга дважды переиздавалась.

Голланц написал к книге весьма сдержанное предисловие, не оставлявшее сомнений в том, что он расходится с автором по принципиальным вопросам. Цель предисловия (оно было датировано 11 января 1937 года) состояла в том, чтобы читатели не восприняли издание, тем более вышедшее под эгидой клуба левой книги, как выражающее мнение издательского комитета клуба: «Честно говоря, я отметил более чем сотню мест, по поводу которых счел бы необходимым поспорить с господином Оруэллом; но в этом случае отведенный для предисловия объем был бы быстро использован, а терпение читателей иссякло бы»³⁶⁶. Тем не менее кратко были упомянуты основные расхождения: «Оруэлл ни разу не упомянул, что он имеет в виду под социализмом; не объяснил, как угнетатели угнетают, не разъяснил даже то, что он понимает под “свободой” и “справедливостью”»³⁶⁷. Голланц писал далее о «нелюбви» Оруэлла к России (естественно, имелся в виду сталинский Советский Союз), защищал советские пятилетние планы и большевистскую пропаганду, которую Оруэлл весьма неуважительно именовал продуктом «полуграмофонов, по-лугангстеров». «Достижения Советского Союза отчетливо видны всем», - провозглашал Голланц в 1937 году, ставшем символом сталинской диктатуры³⁶⁸.