Джуд неудачник

«Простите мне мои вчерашние капризы! Я была резка с вами, знаю это, и мне самой это противно. А вы были так милы, что даже не рассердились. Джуд, прошу вас, считайте меня всегда вашим другом и товарищем, не смотря на все мои недостатки. Я постараюсь исправиться. В субботу приеду в Мельчестер взять свои вещи из школы и по другим делам. Могу уделить полчаса на прогулку с вами, если хотите.

Ваша виноватая

Сусанна».

Джуд простил ее тотчас-же, и ответил просьбой немедленно вызвать его с работы в соборе, когда она приедет в Мельчестер.

VI

Тем временем Ричард Филлотсон покинул смешанную сельскую школу в Лемздоне, близ Кристиминстера, чтобы основать большое училище для мальчиков в своем родном городе Чэстоне, отстоящем от Лемздона миль на шестьдесят.

Прежние планы нашего учителя были оставлены, вместо них у него явились какие-то новые мечты, не имевшие ничего общего с прежними убеждениями и занятиями. Человек в высшей степени не практичный, он тщательно собирал и копил теперь деньги для достижения своей жизненной цели – женитьбы. В связи с этим его занимала мысль поручить будущей жене заведывание женским отделением общей школы, где он возьмет на себя отделение для мальчиков. Ради этого он и советовал ей поступить на высшие курсы, если она не желает вступить с ним в брак немедленно.

Около того времени, когда Джуд переселился из Меригрина в Мельчестер и в этом последнем городе пустился в приключения с Сусанной, наш школьный учитель уже поселился в новом школьном здании в Чэстоне. Когда все вещи были уставлены и книги размещены на полках, он стал проводить длинные зимние вечера в своем кабинете, возобновив научные занятия.

В описываемый вечер Филлотсон достал из комода небольшую, тщательно перевязанную пачку писем. Каждое письмо было в своем конверте и писано одною женскою рукою. Он развязал письма и стал вдумчиво перечитывать их одно за другим. Это были спешные записочки, подписанные «Сусанна Б.», какие пишут обыкновенно при кратковременных разлуках, рассчитывая на их немедленное уничтожение. Они касались главным образом прочтенных книг и других, впечатлений в высшей школе, впечатлений мимолетных, вероятно забытых автором на другой же день после отправки письма. В одной из этих записочек – самой последней – молодая девушка, в ответ на его письмо, одобряла его обещание не посещать ее слишком часто (чтобы не компрометировать ее в виду строгих правил заведения). Над этой загадочной фразой учитель задумался. Как это – любящий человек не должен часто видеть дорогое ему существо! Эта оговорка раздражала и смущала его. Он открыл другой ящик, где нашел конверт, из которого вынула, карточку Сусанны ребенком, с корзиночкой в руке. У него имелась и другая её карточка, уже взрослой девушкой, с темными глазами и шевелюрой, с очень интеллигентной и привлекательной наружностью, с отпечатком недюжинной мысли на открытом веселом лице. Филлотсон уже хотел было поднести карточку к губам, как вспомнил её насмешки над подобными нежностями и остановился.

Сам учитель имел болезненный вид, и лицо его казалось старообразным. вследствие особого зачесывания бакенбард. Говорил он с некоторой запинкой, но голос его был довольно приятный, делавший заикание не особенно заметным. Седые курчавые волосы обрамляли голову с пробором посредине. На лбу сложились уже предательские морщины, но зрение еще было не дурно, и он надевал очки только при вечернем чтении. В заключение этой характеристики остается прибавить, что его одиночество по всей вероятности было скорее вынуждено, в виду задуманной им академической карьеры, нежели являлось результатом отвращения к женщинам, и что этот-то неосуществившийся проект и мешал ему до сих пор отважитьсяна брачную жизнь.

Итак учитель безропотно примирился с желанием Сусанны – не навещать ее часто в школе; но наконец терпение не выдержало мучительного испытания, и одним субботним вечером он решился сделать ей неожиданный визит. Тревожное известие об её отъезде поразило его как громом, когда он стоял на подъезде, школы, ожидая сию минуту увидать свою возлюбленную. На возвратном пути он шел, сам не зная куда. Сусанна ни строкой не обмолвилась ему об этом факте, не смотря на двухнедельную его давность. После некоторого размышления, он решил, однако, что это молчание ничего не обозначает и объясняется лишь понятной деликатностью по отношению к нему.