Джульетта

Апрель и май пролетели стремительно. В апреле было мало сна, бесконечные перекусы тем, что подворачивалось под руку, ожидание по двенадцать часов на таможне и уговоры инспекторов оформить тот или иной груз срочно, без очереди, ведь открытие выставки завтра – уже завтра! – а ключевое произведение застряло на таможне, потому что его слишком поздно отправили. Инспекторы попадались разные, и благодаря этой работе Анна поняла важную вещь: можно сколько угодно надеяться, что мы способны что-то предсказывать или на что-то влиять, но есть общее течение жизни, и идти против него не имеет никакого смысла. Анна осознала, что потратит меньше нервов и ресурсов, если научится отпускать ситуацию и перестанет верить, что всё на свете зависит от неё. Она постигла прямо-таки буддистскую истину о смирении, курьерский дзен полного принятия жизни. Когда Анну в очередной раз просили переделать документ, ещё вчера для другого инспектора совершенно корректный, она не ругалась и не спорила, а покорно переписывала.

Таможня, – говорила себе девушка, – это тренажёр по восприятию жизненных неурядиц, нелепых, алогичных и всегда возникающих тогда, когда кажется, что обо всём позаботилась и всё учла.

Каждый раз, когда директор Джульетта Алексеевна Громовская пересекалась с Аней в офисе, она задавала девушке вопросы, словно проводила необычное, растянутое во времени собеседование. Начальница как будто присматривалась к Горелочкиной с безопасного расстояния.

Как-то они столкнулись в коридоре:

– А где ты раньше работала? – словно мимоходом спросила Джульетта.

– В «Ретлесе», помощницей генерального директора.

– А, отличный опыт работы.

Потом в кабинете, когда Анна заполняла декларацию для таможни:

– Анна, а как у тебя с английским?

– Хорошо, я училась в гимназии с углублённым английским, учила его в университете, сдавала тест IELTS и получила 8 баллов из 9, с таким показателем я могла бы учиться в Англии.

– Ясно.

На третий раз языковая тема снова всплыла:

– А кроме английского, какой твой второй иностранный язык?

– Шведский, но я учила его только два года и всё хочу продолжить обучение.

– Понятно.

Тёплым майским вечером, когда фестиваль «Экспозиция» уже закончился, Анна распечатывала документы на обратную отправку картин и фильмокопий. Из соседнего кабинета она услышала голос Джульетты:

– Аня, подойти, пожалуйста, сюда!

Вставая из-за стола, Анна вспомнила, как впервые увидела Джульетту. Когда помощница Петра Дубовского проводила первое собеседование, в офис ворвалась взмыленная женщина, которая на повышенных тонах требовала по телефону убрать хлам со сцены какого-то театра. Женщина села за компьютер, достала из сумки огурец, салат в полиэтиленовом пакете, вилку и так и сидела за компьютером, откусывая от огурца в одной руке и зачерпывая салат вилкой прямо из пакета, одновременно с кем-то разговаривая. Позже Анна выяснила, что это и была директор компании «Арт энд блад» – Джульетта Алексеевна Громовская. Это шокировало девушку. На прежнем месте работы руководительницей была солидная дама, которая сидела, разумеется, в отдельном кабинете и ни разу ни на кого не повышала голос, по крайней мере, прилюдно. Представить её с огурцом в руке и с салатом из пакета вообще было невозможно. Стол Джульетты стоял в общей комнате напротив стола помощницы и слева от рабочих мест главного финансиста и заместителя директора. Это место вообще не было привилегированным, и из-за вечно открытых дверей в проходной комнате все друг другу всегда были доступны.

Джульетта предложила Анне Горелочкиной подумать, хотела бы ли она стать сотрудницей компании «Арт энд блад» на постоянной основе:

– Люда, которая помогала мне в этом году на «Слезах Брехта», увольняется, и нам нужен новый человек, – Джульетта выдержала паузу, пристально глядя Ане в глаза. – Ты можешь совмещать эту работу с таможней на «Экспозиции», по срокам же блоки расходятся: «Экспозиция» в апреле и мае, театральный – в марте. Подумай.

Анна походила три дня в раздумьях, хотя и сразу знала, что согласится. Её влюблённость в «Город и культура» была слишком сильной, и девушка легко представляла себя на месте уволившейся Люды. Воображение рисовало завораживающие картинки, на которых деловая Анна с двумя постоянно трезвонящими телефонами и планшетом в руке на раз-два решает все проблемы и разруливает любые конфликты. Ею восхищаются, она умудряется одновременно прекрасно справляться и с театральным фестиваляем, и со своей работой по таможне на «Экспозиции».

Аня так и видела, как будет знакомиться и непринуждённо болтать со всемирно известными режиссёрами и театральными критиками на фуршетах. В фантазиях она делится впечатлениями от спектаклей, поражая всех интеллектом и красотой.

И в то же время девушке было очень страшно. Никогда раньше она не была координатором проекта, это был вызов, но Аня любила вызовы и часто делала именно то, что её пугало больше всего.