Джунгли мегаполиса

– Хватит болтать, Гладышев, – резюмировала она. – Нам пора ехать. Натягивай свои штаны, дурачок.

У подъезда гостиницы, где стояло с десяток такси в ожидании клиентов, они едва не столкнулись с Бегемотом. Он вылазил из только что подъехавшей машины. В это время они были в двух шагах от таксомотора., и Вероника, не мешкая ни секунды, открыла заднюю дверцу машины, запрыгнула туда и потянула за собой Гладышева.

– Вот уж не думал, что могу так вляпаться, – произнёс он, плюхнувшись на сиденье.

– Ты о чём? – поинтересовалась девушка.

– Об этом. Я, лучший друг Бегемота, и на тебе!..

– Заткнись немедленно! – вероника злобно сверкнула глазами, а потом глянула сквозь заднее стекло салона на Бегемота и долго наблюдала за ним, до тех пор, пока тот не скрылся в подъезде гостиничного комплекса, отблескивающего в полумраке приглушенного освещения начищенным металлом вращающихся четырёхлопастных дверей.

– Ну что, возвращаемся? – спросил Гладышев.

– Трус.

– При чём здесь трус?! У тебя же будут неприятности в первую очередь! Я-то могу остаться и незамеченным.

– Ах! Ты обо мне, оказывается, беспокоишься?!

– Не надо паясничать!

– Нет, уж, позволь! Едем! Я хочу веселиться! Довольно тоски! С тех пор, как мы в Москве, я только и делаю, что скучаю. Мне надоело!

– Ну что, мы едем? – вмешался в разговор шофёр.

– Да, конечно, – подтвердила Вероника.

Всю дорогу они не разговаривали, и только выйдя из машины у ярко освещённого вспыхивающими разноцветными огнями, манящего к себе до вызывающе-неприличного броскими витражами входа на дискотеку, Гладышев заговорил, смущённый и подавленный увиденной роскошью. Он чувствовал себя вдвое хуже от того, что Вероника сама расплатилась с таксистом, потому что у него действительно не было достаточно денег.

Встав оторопело напротив входа на дискотеку, он упёрся, точно заупрямившийся осёл.

– Я туда не пойду, – сказал он девушке.

– Это почему?!

– Да потому, что не могу! Я уже себя чувствую не в своей тарелке, а зайдём, так и вообще от стыда места себе не смогу найти…

– Гладышев! С тобой только ездить куда-нибудь! – возмутилась Вероника.

– Может быть. Но не моё это место! Не моё! Заплатить бешенные деньги, чтобы потом до упаду дёргаться вместе с другими? Это не для меня, извини!

Размахивая нескладными, худыми рукам, даже для его роста казавшимися чересчур длинными и костлявыми, гладышев пошёл прочь вдоль по улице, совершенно не интересуясь, пойдёт ли за ним Вероника.

Когда она догнала его, он что-то ещё бормотал себе под нос.

– Сволочь ты, Гладышев! – сказала она огорчённо, зашагав рядом с ним. – Лишил меня удовольствия.

Он не обращал на неё внимания.

– Ну, а ты чего хочешь? – спросила девушка уже более дружелюбно.

– Чего я хочу? – откликнулся вдруг Гладышев и задумался.

Мимо, навстречу им прошли трое крепких парней, и Вероника невольно приникла к его руке, зная нравы ночного города.

«Сейчас по имени называть начнёт», – не без удовольствия подумал Гладышев, не заметив за размышлениями миновавшей также быстро, как и возникшей, опасности.

– Вообще-то, я хочу, чтобы ты сейчас вернулась в гостиницу, в номер к Бегемоту. Тебе же будет лучше! Ещё не так поздно, и твоё отсутствие можно будет объяснить вполне добропорядочно, – Гладышев посмотрел на неё. – Что же касается меня, то я бы не прочь сейчас податься в какой-нибудь ресторанчик, где можно посидеть подольше, часиков до трёх ночи.

– У тебя же нет денег! – возмутилась Вероника.

– Но ты же спросила, чего я хочу! Разве для того, чтобы желать что-то, обязательно иметь к этому средства?! В своих мечтах я имею гораздо больше, чем в действительности. Кремовая яхта под алыми парусами, уютная вилла из белого мрамора с бассейном, в котором под ласковым тропическим солнцем плещется лазурно-голубая, чистая и прозрачная, как слеза, вода, роскошная, мощная и бешено дорогая машина, мебель из слоновой кости, огромные зеркала во всю стену из горного хрусталя – всё, чего никогда мне не иметь в жизни, без труда умещается в моих грёзах. И я могу уноситься в этот мир, где сам себе хозяин, хоть каждый день, хоть тысячу раз за день. И потому реальность гнетёт меня не так сильно, как кого-нибудь другого в моём положении.

– Вот таким, настоящим, ты мне нравишься, – прильнула к нему ещё сильнее Вероника. Она улыбнулась мечтательно. – Ты, всё-таки, неисправимый романтик.