Джура

Взобравшись наверх, Джура увидел кибитки. Жалкие, низкие, сбившиеся вместе, они не встретили странника приветливым дымом очагов.

— Ого-го-го! — крикнул Джура, и эхо повторило его крик в горах.

Но никто не вышел навстречу. Ветер донес трупный запах. «Неужели все погибли?» — подумал Джура и пошел вперед.

В разрытых волками и лисицами, плохо засыпанных могилах белели черепа. Джура поспешил к кибиткам — никого. Быстро обошел одну за другой. Везде было пусто. Электрический фонарик в руке Джуры осветил кучи золы, паутину в углах, зияющие дыры в стенах. В кибитке аксакала Джура увидел большую сову, сидевшую в углу. Сова, ослепленная светом, моргала глазами и не улетала. Это было единственное живое существо во всем кишлаке.

Джура, растерянный, вышел из кибитки. Что случилось здесь? Где люди? Тэке прыгал, визжал, куда-то убегал и снова прибегал. Джура свистнул. Вороной послушно пошел за ним по тропинке к Сауксаю. Джура знал неподалеку хорошее пастбище, на котором решил заночевать.

Погрузившись в воспоминания, он незаметно подошел к пастбищу.

Внезапно Тэке, бежавший впереди, остановился и тихо зарычал.

Этого было достаточно, чтобы винтовка мгновенно очутилась в руках Джуры и курок был переведен на боевой взвод.

Из-за камня вверху выскочил кто-то с винтовкой и с криком: «Джура, Джура!» — помчался к нему. Тэке бросился навстречу, и Джура не знал, друг это или враг. Вряд ли враг бежал бы так открыто. Но, может быть, это хитрость?

Джура всматривался в лицо бежавшего.

— Таг! Это ты, Таг? — И Джура радостно бросился навстречу, отзывая Тэке.

— Джура, Джура! — радостно кричал Таг, бросаясь в его объятия.

Внезапно Джура оттолкнул от себя Тага.

— Зачем ты обманул меня? Я был в крепости и узнал, что ты не выполнил моего приказания! Почему ты не привез тогда тело Чжао в крепость к Козубаю, чтобы его хоронили так, как хоронят джигитов? Я ведь просил тебя! Я верил тебе! Последнюю почесть я хотел оказать другу, а ты… ты…

— Стой! — закричал Таг. — Да, я не привез тело Чжао к Козубаю. — И уже с лукавой усмешкой, подражая Джуре, добавил: — Драться нельзя, надо разобраться в деле, а потом судить.

— И буду судить, и узнаешь! — гневно сказал Джура. Этого он простить не мог.

— Слушай, Джура, я сейчас очень рассердился на тебя за то, что ты чуть ли не хотел ударить меня, и решил было пошутить, но знаю, этим не шутят. Чжао жив!

— Чжао жив?

— Да, жив!

— Где же он?

— В кишлаке.

— В каком?

— В Мин-Архаре.

— Кишлак пуст, и там гнездятся совы.

— О, ты ничего не знаешь! Уже построили новый кишлак Мин-Архар, в другом месте. Очень хорошее место. Близко. Едем скорее, а то, видишь, по тропинке в кишлак поскакал мой друг. Он слышал, как я закричал «Джура», вот и поехал известить всех.

Таг отбежал в сторону за своим конем, и вскоре оба всадника галопом поскакали по узкой дорожке над обрывом. Но не успели они подняться на гору, куда вела тропинка, как наверху показались люди, и навстречу Джуре выбежала Зейнеб. Ее побледневшее лицо, устремленное вверх, говорило о перенесенных мучениях и томительном ожидании.

— Джура! — только и сказала она, но в этом слове были и надежда, и восторг встречи, и любовь.

— Джура! — донесся с вершины горы крик Кучака.

— Джура!! — закричала толпа.

— А-а-а! — понеслось по горам.

— Стойте, не надо! — крикнул Джура и поднял руку. — Не надо! — прошептал он, нежно отстраняя Зейнеб, и соскочил с коня.

Зейнеб, стыдясь открыто проявлять свои чувства, стояла, прижав руки к груди.

— Я сделал очень большую ошибку, — громко и твердо сказал Джура, — я виноват перед Чжао. Я поверил предателю и чуть не лишился друга. Я иду просить Чжао, пусть он простит меня… Я не просто пойду. Эй, Таг, гони меня к Чжао, бей меня камчой, бей!

Толпа стихла. Таг растерялся: бить при всех Джуру, гордость всего кишлака?.. Хотя бы даже он был виноват, на него не подымалась рука.

— Бей же меня, бей! — настойчиво повторял Джура, заметив в толпе Чжао с перевязанной головой.

Это было выше понимания Тага, и все же Таг сердцем понял все величие момента, когда Джура, искупая вину, заставлял себя бить.

Таг поднял камчу и несколько раз хлестнул Джуру по плечам. Джура шел вверх, сняв шапку. Толпа затихла: ее молчание было красноречивее слов. И снова хлестнул Таг.

— Разве так бьют? Разве камча у тебя? — свирепо спросил Джура. — Разве шутки шучу?.. — И, вырвав камчу из рук Тага, он отбросил ее в сторону. Размахнувшись своей камчой, хлестнул Тага и сказал: — Так бьют. Бери камчу!

Таг невольно ахнул и крепко сжал в руке камчу.

— Бей! — приказал Джура и снова пошел вперед.

А Таг ехал сбоку и хлестал Джуру, подымая плеть и изо всей силы опуская ее на Джуру. Вслед за ними тихо шла бледная Зейнеб и вела в поводу Вороного.

Никогда еще Чжао так не волновался. Ему, мужественному, закаленному человеку, хотелось и смеяться и плакать. Только Джура с его прямотой и честностью мог так поступить. Он публично искупал свою вину, и Чжао понимал, как страдает гордый Джура.

— Ну, вот и я… Ну, вот… Ошибался… Простишь? — спросил Джура.

Толпа затаила дыхание, восхищенно глядя на происходящее.