Eat you alive (СИ)

— У него спроси, — пищит Чимин и спрыгивает со стула, увидев в дверях Тэхёна. Омега бежит к своему альфе и сразу прячется за его спиной.

— Ладно, молчи, он сам мне расскажет, — хмыкает Чонгук и просит у Муна кофе.

— Спасибо тебе, — тихо говорит Тэхён брату.

— Мне не за что. Ты главное продержись, не пожалей, что с этим, — Чонгук кивает на Пака, — связался. Если пожалеешь, то я встревал впустую и защищал тебя тоже впустую.

— В этом можешь не сомневаться, — улыбается младший и, послав папе воздушный поцелуй, идёт на выход.

— Мне надо побыть с мужем, которому вы нервы потрепали, — мягко говорит Мун и, поставив перед Чоном чашку кофе, тоже выходит из кухни, оставляя Чонгука наедине со своими мыслями и со своей болью.

***

После трёх недель тщательных поисков и ещё двенадцати погибших оборотней, Чонгуку удаётся выяснить, что небольшая группа людей в Сохо, взбунтовавшись против оборотней, завезли определённую дозу яда в Сохо. Эти люди, которые работали обслуживающим персоналом как в домах, так и в местах развлечения оборотней, подмешивали яд в напитки и еду, а так как действовать яд начинал в течение двух часов, то никто ничего и не подозревал сразу. Люди Чонов находят ослушавшихся и наказывают.

Чонгук приказывает взять всех людей под подозрение и временно не допускать к исполнению их обязанностей. С утра альфа решает поехать на границу и лично переговорить с пограничниками, а потом поехать в лабораторию. Чонгук каждое утро говорит себе, что поедет в Итон, и ему и вправду надо туда, есть пара планов, которые надо обсудить с Намджуном, но смелости не хватает. Чонгук знает, что поедет, знает, что так это всё не оставит, ему надо поговорить с Юнги, и пусть, он сам не знает о чём, и нужен ли Юнги этот разговор, но Чонгуку он нужен. Альфа не может смириться с тем, что потерял Юнги, что тот нашёл другого. Обещает себе, что так просто своего омегу не отдаст, пусть он и опоздал немного.

***

Чонгук просыпается в пять утра от ощущения, что его душат. Альфа резко садится на кровати, обхватывает руками горло, пытаясь содрать невидимый галстук, воротник, верёвку, но обнаруживает, что он спит голым. Чонгук кое-как нормализует дыхание, вновь откидывается на подушки, но заснуть больше не получается. За грудиной противно скребётся, будто рёбра оплетают покрытые шипами стебли, и каждый вдох — это острая боль. Чонгук зарывается головой под подушкой, пытается успокоить вдруг резко бьющееся сердце, валит всё на переутомление, учитывая, что эти три недели он не спит почти и ждёт утра.

Уже полдень, Чонгук переделал кучу дел, встретился со своими людьми, даже был в офисе у отца, но пришедший ночью и поселившийся в груди страх, так и не ушёл, более того, растёт с каждым часом и даже настежь открытые в машине окна не помогают. Чонгук не может надышаться, а волк, который до этого просто болезненно поскуливал, уже полчаса, как истошно воет. Чонгуку ад в своей голове надоедает, поэтому, притормозив у парка, он выходит из машины и выпускает зверя. Альфа надеется, что прогулка успокоит волка, приведёт в порядок чувства и нервы. Час пробежки по парку легче не делает. Чонгук возвращается в машину теперь ещё и злым, волк сходит с ума, не даёт собрать мысли в кучу и ни на секунду не затыкается. Альфа сидит в выключенном автомобиле несколько минут, а потом тянется к мобильному и набирает Джина.

— Надо же, его величество соизволило вспомнить о простых смертных, — смеётся с того конца трубки омега. — Тебе вообще нельзя мне звонить, у меня альфа ревнивый.

— Послушай, — устало говорит Чон. — Я хочу насчёт Юнги поговорить и прошу, отвечай честно.

— Почему бы тебе с самим Юнги не поговорить? — злится Джин.

Волк, до этого разрывающий нутро, вмиг затыкается, и Чонгук во второй раз в своей жизни понимает, что зверь среагировал на его имя. Альфа задумывается над своим новым открытием пару секунд и продолжает:

— Кто отец ребёнка?

— Этот вопрос не ко мне.

— Джин, пожалуйста, обещаю, я не буду скандалить и морды бить, хотя тому сукиному сыну бы я её набил.

— О, поверь мне, я бы тоже, — смеётся Джин. — Если бы его знал, конечно, — исправляется Джин.

— Не понял, — ошарашенно переспрашивает альфа. — Он бросил его? Он отказался от ребёнка?

— Угу, — Джин что-то грызёт на том конце трубки.

— Но… — Чонгук осекается, пропускает через себя всю горечь, вызванную словами Джина. У Чонгука в уме не укладывается, как так можно было бы поступить с этим ребёнком. Это неправильно. Такого не может быть с Юнги.

— Тогда я убью его, убью сукиного сына, который смог бросить омегу с ребёнком! — рычит Чон.

— Да успокойся ты, — с трудом сдерживает смех омега.

— Джин, я приеду к Намджуну, и я хочу поговорить с Юнги. Помоги мне с ним поговорить. Прошу тебя.

— С чего это? — хмыкает омега. — И что ты ему скажешь? Опять оскорблять будешь? Не позволю! Ему рожать скоро, а после твоего последнего визита ему было очень плохо. Так что, нет.

Чонгук прикрывает веки, упивается ненавистью к себе, проклинает свою вспыльчивость и тянется к пачке сигарет.