Эберрон: Дело О...

Сзади из портала вывалился Луис, тоже нетвердо стоящий на ногах.

Но с оружием и в сознании.

До меня потихоньку начал доходить смысл моей ошибки.

Луис шумно выматерился. В целом, я был с ним согласен. Затем обратил внимание на меня.

Приближающийся звук шагов. Давиен, какой же ты кретин.

– Давиен.

– Что?

Удар рукояткой меча по затылку погрузил меня в милосердную тьму и избавил, по крайней мере, на время, от жгучего и мучительного стыда.

***

Второй раз за неполные сутки меня приводили в чувство, пиная сапогами по ребрам. Я уже начинал ощущать в этом некую глобальную несправедливость. С трудом открыв глаза, я обнаружил, что лежу там же, где и раньше. Плохо обструганные доски пола тут и там были покрыты уже подсохшими пятнами крови.

– Доброе утро, ублюдок, – поздоровался Луис откуда-то сверху и врезал мне еще раз. – Я ведь обещал, что ты пожалеешь.

Я уже жалел. Голова раскалывалась, словно внутри нее резвился взвод варфоржедов, лишенные магии пальцы мелко и противно дрожали, наспех подлеченные Розочкой травмы решили о себе напомнить, а Луис вознамерился сделать из меня отбивную.

Проблема Луиса заключалась в том, что, несмотря на выгодное положение, он почти ничего не мог со мной сделать. Мои агенты были вне его досягаемости, и настолько откровенное убийство члена Великого Дома, да еще и на территории Бреланда, не сошло бы ему с рук, даже будь он Бароном. И мы оба прекрасно осознавали двойственность этой непростой ситуации.

Моя же проблема сводилась к тому, что рамки этого самого «ничего» были все же весьма широки. И это, к моему большому сожалению, мы тоже понимали оба. А я так еще и ощущал на собственной многострадальной шкуре.

– Девять лет, рыженький, – спустя некоторое время командор Клинков все же утомился, хотя голос звучал по-прежнему бодро и весело. – У тебя было девять гребаных лет, а ты так ничему и не научился. Все еще считаешь себя самым умным?

В тот конкретный момент я считал себя кретином, но Луису об этом знать не следовало. Надеясь, что дальше по программе будут только вербальные издевательства, я осторожно приподнялся и сел. Мир сделал пару оборотов вокруг своей оси и успокоился – и меня тут же захлестнула тоскливая безысходность, прекрасно известная всем магам, когда-либо доходившим до пределов своих возможностей. Все остальное рядом с этим – не более чем мелкие неприятности, хотя я все равно предпочел бы обойтись без побоев.