Écrits

Эта тема была предложена автору в качестве основы для обычного теоретического доклада на ежегодном собрании общества, которое в то время представляло психоанализ во Франции.течение восемнадцати лет это общество проводило ставшую уже почтенной традицию под названием "Конгресс психоаналитиков французского языка", затем, в течение двух лет, конгресс был распространен на психоаналитиков, говорящих на любом из романских языков (Голландия была включенаиз соображений языковой толерантности). Конгресс, о котором идет речь, состоялся в Риме в сентябре.

Тем временем серьезные разногласия привели к отделению французской группы. Эти разногласия достигли своего апогея по случаю основания "Института психоанализа". Группа, которой удалось навязать новому институту свой устав и программу, заявила, что не позволит члену, который вместе с другими пытался внедрить в институт иную концепцию, выступить в Риме, и попыталась использовать для этого все возможные средства.

Однако тем, кто в результате основал новое Французское общество психоанализа, не казалось, что они обязаны лишать большинство студентов, которые поддержали их учение, предстоящего мероприятия или даже проводить его в другом месте, а не в том, где оно было запланировано.

Щедрое сочувствие, проявленное к ним итальянской группой, означало, что они вряд ли могли считаться незваными гостями в Универсальном городе.

Что касается меня, то я чувствовал себя значительно увереннее, как бы ни был я непригоден для того, чтобы говорить о речи, благодаря определенному попустительству, прописанному в самом месте.

Я вспомнил, что еще задолго до того, как была установлена слава самого возвышенного трона в мире, Аулус Геллий в своих Noctes Atticae дал месту под названием Монс Ватикан этимологию vagire, обозначающую первые заикания речи.

Если же моя речь окажется не более чем вагитом, инфантильным криком, то, по крайней мере, это будет благоприятный момент для обновления основ, которые эта дисциплина речи берет из языка.

Кроме того, это обновление имело слишком большое значение для истории, чтобы я мог не нарушить традиционный стиль, который ставит "доклад" где-то между компиляцией и синтезом, и не придать ему ироничный стиль радикального сомнения в основах этой дисциплины.

Поскольку моими слушателями были те самые студенты, от которых мы ждем речи, именно для них я и разжигал свою речь, чтобы ради них отказаться от правил, соблюдаемых между шнеками, по которым дотошность в деталях выдается за строгость, а правило путается с уверенностью.

Действительно, в ходе конфликта, который привел их к нынешнему результату, было осознано, что их автономия как подданных игнорировалась в такой непомерной степени, что первичное требование возникло как реакция против постоянного тона, который допускал это превышение.

Дело в том, что обнаружился порок, выходящий далеко за рамки локальных обстоятельств, спровоцировавших этот конфликт. Сам факт того, что можно было претендовать на столь авторитарное регулирование подготовки психоаналитиков, ставил вопрос о том, не приводят ли установленные способы этой подготовки к парадоксальному результату - сохранению их в вечном статусе несовершеннолетних.

Конечно, высокоорганизованные инициационные формы, которые для Фрейда были гарантией того, что его учение будет передано, оправданы в ситуации дисциплины, которая может выжить, только сохраняя себя на уровне целостного опыта.

Но не привели ли эти формы к удручающему формализму, который подавляет инициативу, наказывая за риск, и превращает господство мнения ученых в принцип покорного благоразумия, при котором аутентичность исследований притупляется, прежде чем они окончательно иссякнут?

Чрезвычайная сложность используемых нами понятий приводит к тому, что ни в какой другой области ум не подвергается большему риску, раскрывая свои суждения и обнаруживая свои истинные способности.

Но это должно привести к тому, что нашей первой, если не единственной, задачей станет формулирование тезисов через разъяснение принципов.

Жесткий отбор, который действительно необходим, не может быть оставлен на бесконечные отсрочки придирчивой кооптации, но должен быть основан на плодовитости конкретного производства и диалектической проверке противоречивых взглядов.

Для меня это не означает, что расхождениям следует придавать какое-то особое значение. Напротив, мы ничуть не удивились, услышав на Лондонском международном конгрессе - куда, поскольку мы не соблюдали предписанные формы, мы пришли как нищие - сожаление о том, что мы не смогли обосновать свое отделение на основании каких-то доктринальных разногласий, от личности, хорошо к нам расположенной. Значит ли это, что ассоциация, которая должна быть международной, должна иметь какую-то другую цель, кроме поддержания принципа общности нашего опыта?