Edamastra (СИ)

  - Мой король, я его не мучила! Клянусь горными ветрами, у меня и в мыслях не было его мучить! Но лекари же сказали, что ему надо двигаться как можно меньше, вот я и решила - покормлю с ложечки, а господин рыцарь пускай лежит, отдыхает... клянусь, Ваше Величество!

  Уильям нахмурился. Куриный суп расплылся по одеялу и вызывал отнюдь не самые добрые чувства к начальнице прислуги. Впрочем, после двух сражений с воинами Эдамастры, каким бы коротким ни было второе, юноша вообще был кошмарно зол на всех и каждого, и жители замка Льяно пребывали в недоумении - что с ним творится-то?

  Его Величество зачем-то протер глаза, подслеповато их сощурил и, старательно вымучивая из себя мягкие интонации, попросил:

  - Эли, принеси еще супа. Я сам покормлю сэра Говарда, если он, конечно, не возражает, потому что парой минут раньше он вопил так, что впору было звать стражников и сажать тебя в казематы под замком.

  - Все вы шутите, милорд, - с облегчением вздохнула девушка. И заботливо спросила: - Как ваше плечо?

  Уильям покосился на свою бесполезную правую руку. Та болталась на перевязи, и бледные пальцы все так же не хотели ни двигаться, ни хоть как-то реагировать на ужасы, ежедневно совершаемые придворным лекарем.

  - Господин Ильвет говорит, что все будет нормально, - произнес юноша. - Но придется потерпеть. И, что самое смешное, - он рассмеялся, хотя ему было совсем не весело, но сыграл этот смех так хорошо, что все поверили в его искренность, - с Альбертом то же самое. Мне предлагали временно поручить самые важные дела ему, а со всякими мелочами повременить, но Альберту, как и мне, пока что не по силам удерживать перо. Поэтому я разработал иной метод - я читаю письма и документы, а потом диктую свой ответ или заключение придворному летописцу, велю подделывать мою подпись и ставлю печать левой рукой, чтобы никто не усомнился: писал совершенно точно я.

  Эли весело расхохоталась и приготовилась уточнить, нравится ли придворному летописцу новая работа, но Уильям сдержанно, с улыбкой напомнил:

  - Суп.

  - Точно, Ваше Величество! - опомнилась девушка. - Уже бегу, простите, что задержалась!

  И она вылетела из комнаты, причем впопыхах едва не сломала дверь.

  Уильям подошел к сэру Говарду.

  - Надеюсь, вы не станете кормить меня с ложечки по ее примеру, милорд? - настороженно уточнил тот.

  - Не стану, - покачал головой Его Величество. - Я всего лишь помогу тебе сесть.

  Рыцарь посмотрел на него с такой благодарностью, будто юноша только что спас его из когтей голодного упыря.

  - Я вас обожаю, милорд, - признался он. - И я очень рад, что с вами все в порядке. Я боялся, что вы... ну...

  Сэр Говард запнулся и покорно проглотил слово "сломаетесь".

  Уильям снова улыбнулся, чувствуя, как под ребрами расползается мерзкое чувство сродни стыду. Что, если он должен был без опасения рассказать, как ему противно, как ему дурно, как он ненавидит себя за каждое свое действие? Что, если все это не получится подавить, и чуть позже оно полезет из его горла - жалобой? Пользуясь тем, что рыцарь повернулся к окну и бодро похвалил погодные условия, Его Величество упрямо стиснул зубы и пообещал сам себе: нет, никто ни за что не узнает, как дорого обошлись ему два сражения с эделе - и приговор, предназначенный господину Кьяну. Казалось бы - возьми и повесь этот приговор клеймом на Габриэля, казалось бы - о чем тут переживать, но убивать эделе с помощью меча было гораздо легче, чем убить безрассудным приказом: "Ты проследишь, чтобы он добрался домой и как следует... насладился зрелищем?"

  Улыбка, словно приклеенная к лицу Его Величества, продолжала цвести.

  Эли наконец-то принесла суп - и умчалась в башню Мила, потому что юноша поручил ей заменить высохшие цветы в своем кабинете на живые, чтобы девушка не влияла на нервы сэра Говарда - едва завидев ее, рыцарь побледнел и сжал краешек одеяла, будто намереваясь раздавить. Уильям поскорее всучил ему поднос и пожелал приятного аппетита.

  Он сидел на неудобном деревянном стуле, ровно, несмотря на правую руку - будто на троне, будто перед ним все еще торчали Улмаст и Нойманн, короли Этвизы и Хальвета. Стремление выглядеть благородным - более благородным, чем все, кто его окружал, и пусть ни одна душа не усомнится в его праве быть королем, - превратилось в настойчивую привычку, и Уильям уже сам не замечал, как она постоянно проскальзывает в самых обыкновенных вещах.

  - Спасибо, милорд, - с некоторой неловкостью сказал сэр Говард, потому что юноша лично забрал у него поднос, увенчанный опустевшей миской, прикидывая, отнести в кухню или поставить на подоконник.

  - Не за что, - рассеянно отозвался тот. - Тебе принести альбом с карандашами?

  Рыцарь понял, что Эли где-то обнародовала эту его просьбу, вероятно - прямо перед Уильямом, и поэтому он пришел. Но отступать было поздно, да и некуда.

  - Я бы с радостью нарисовал определенные сцены из битвы, если бы вы мне позволили.