Эдана (СИ)

— Дункан Родди, Гэин Эдриан и Ивар Сновви, вы арестованы по подозрению в покушении на убийство Тимоти Такера, — отчеканивая каждое слово, объявил Макс.

Всех троих подхватили под мышки и под взглядом всех проснувшихся новичков, повели к лестнице. Я перевела взгляд с Молчуна, продолжавшего неубедительные попытки вырваться, на Четверку. Он склонился к Эрику и что-то быстро говорил ему на ухо. А Лидер смотрел вниз. Я чувствовала его взгляд на себе. Или хотела чувствовать.

— Так вот зачем Эрик приходил вчера, — задумчиво выговорила я, вдруг испугавшись звука собственного голоса. Наблюдая за тем, как вооруженный конвой поднимался вверх, я не заметила, что произнесла мысли вслух.

— Что?

Рут сидела на соседней кровати и с непониманием на меня пялилась.

— Эрик вчера приходил к Тимоти, — пояснила я. — Как раз когда вы ушли.

— То вы не поговорили? Ты и Тим? — будто между прочим уточнила она. Месяц оказался слишком малым сроком, чтобы из нее выветрилась вся искренность. На лицо транслировались все чувства и мысли, которые она хотела скрыть.

— Вы знали, — догадалась я. — Вы знали всё. И знали, о чем именно он хотел поговорить.

Рут улыбнулась.

— И знать особо нечего, — хохотнула она. — Всё видно. Он так на тебя смотрит. С самого дня нашего с ним знакомства. Ну так что? — Она наклонилась над проходом ко мне, понижая голос до доверительного шепота. Впрочем, этого можно было и не делать, вокруг бурлило обсуждение ареста.

— Что вы решили? Вы вместе?

Она выглядела очень счастливой и довольной тем, что теперь правда открылась и для меня. Расстраивать ее не хотелось. К счастью, у меня был готов уклончивый ответ:

— Нет, мы не поговорили толком. Тимоти только поцеловал меня, как пришел Эрик. И момент был упущен.

Рут закатила глаза и проворно соскочила с кровати.

— Сегодня всё решится, правда? — весело воскликнула она и убежала в ванную.

Я осталась сидеть.

Да, ответила я мысленно. Сегодня всё решится. Сегодня я расставлю все точки. Все.

Первым делом я отправилась к Тимоти. Сразу после тренировки, вместо обеда, в обход столовой прямиком в его палату.

— Привет, — он широко улыбнулся и, на удивление проворно встав с кровати, шагнул ко мне.

— Привет, — ответила я и уклонилась от поцелуя, его губы скользнули по моей щеке. Тимоти насторожился.

— Сегодня утром арестовали троих напавших на тебя, — сообщила я, подходя к кровати.

Он никак не отреагировал. Его главной заботой — главной тревогой — сейчас была я. И вела я себя не так, как он бы хотел. Сердце сжалось от бессильной жалости.

— Давай присядем, — я опустилась на кровать и похлопала по матрацу рядом со мной.

— О-ой, — он еще больше напрягся. — П-п-плохой з-знак.

Но послушался и сел.

— Тимоти, ты отличный друг. Ты замечательный человек, и я хотела бы, чтобы всё было иначе, но…

— Эд, — он нашел мою руку и крепко сжал пальцы. — Я п-п-понравлюсь т-т-тебе. Я в-всё-всё сделаю, ч-ч-что з-захочешь. Я н-н-не так п-плох. Н-н-не то-то-торопись.

— Тим, — я накрыла его руку ладонью. — Дело не в этом. Я знаю, что ты прекрасный человек и, будь моё сердце свободно, я бы с радостью сказала тебе «да», но…

— К-к-кто?

— Тимоти, не нужно.

Он упрямо качнул головой. Глаза блестели, в них стремительно набирались слезы.

— С-с-скажи мне, к-кто он? Д-д-да-дарра?

— Нет! Нет, нет, конечно, нет. Они с Рут прекрасная пара и…

— Эрик?

Я уставилась на него. Это было так заметно? Так же очевидно, как и влюбленность Тимоти в меня? Или просто Тимоти внимательнее остальных меня рассматривал и видел все эти взгляды, эти попытки отыскать его глазами в толпе?

Я кивнула.

Тимоти опустил голову, и через мгновенье на мою руку упала большая теплая слеза. А затем еще одна.

— Тим, прошу, пожалуйста, прости меня.

Он качнул головой.

— Я хотела бы, чтобы всё было иначе, но это не в моих силах.

Он снова качнул головой.

— Н-н-не из-з-зви-виняйся, Эд. Н-н-не за-за-за ч-что извин-н-няться.

— Тимоти, я бы очень хотела быть тебе другом, но я пойму, если ты не захочешь со мной общаться.

Еще одно покачивание. Он сгреб мои руки и поднес к губам.

— Если он т-т-тебя обидит, я его п-п-при-прикончу, Эд, — почти прошептал Тимоти и поцеловал мою руку.

Не в силах смотреть, как он плачет, я коротко чмокнула его в щеку и убежала. Каждый шаг давался непросто, словно меня заполнили до отказа тяжелым, холодным, колючим льдом.

Прямиком из лазарета я отправилась в тренажерный зал. Выколачивание груши не очень помогало, но просто сидеть без дела я не могла. Я представляла, что каждый удар приходится мне прямо в челюсть, в живот, под дых. Я ненавидела себя за то, что чувствовала правильные вещи к неправильному человеку. Ненавидела себя за бессилие. И с каждым ударом злилась на себя, потому что обвиняла себя в том, что изменить не могла.