EDEN

— О, не волнуйся, он не знает! По крайней мере не то, что знаю я. Но это его вина, что я оказался здесь: я убирал коридор, когда он вышел, забыв запереть дверь.

Люциус задумчиво смотрит на нас, но я чувствую, как лихорадочно мечутся его мысли.

Я знаю, о чем он думает, — я бы думала о том же, если бы моя голова не была забита кучей других вещей.

Что Драко вынюхивал в комнате отца?

Ну я знаю почему: он подозревает, и уже довольно давно.

— Когда я вошел, то увидел, что шкаф открыт, — победно улыбаясь, сообщает Рон. — Люциус Малфой, великий стратег, совершил пустяковую ошибочку, забыв запереть шкаф, в котором хранится такая важная вещь, и если ее кто-то увидит…

В мгновение ока Люциус выхватывает палочку, и Рон умолкает на полуслове.

— Я и не жду, что ты поймешь мои действия, — шепчет Люциус. — В конце концов тебе далеко до грязнокровки с ее мозгами.

Рон стискивает кулаки, и я беру его за руку.

Люциус на мгновение задерживает взгляд на наших руках и поднимает глаза на Рона.

— Эйвери неожиданно вызвал меня, — бормочет он. — Я не мог закрыть шкаф, это вызвало бы ненужные вопросы — как если бы мне было что скрывать.

У меня перехватывает дыхание: выходит, у него есть основания беспокоиться из-за Эйвери. А я-то думала, что это у меня началась паранойя.

Порой мне кажется, что мы с Люциусом ходим по лезвию ножа: одно неосторожное движение — и нас рассечет пополам.

Рон яростно качает головой.

— Это не имеет значения! — кричит он. — Неважно, как я узнал, важно, что я знаю!

Люциус поджимает губы, но по его глазам я вижу: он лихорадочно пытается сообразить, как действовать дальше.

— Да, знаешь, — спокойно начинает он. — Но я позабочусь о том, чтобы ты не помнил об этом.

Нет. Он не может так поступить с Роном, я не позволю ему.

Встаю между ними, твердо глядя Люциусу в глаза; его палочка направлена на нас с Роном.

— Какого черта ты творишь? — на лице Малфоя искреннее удивление.

— Ты не посмеешь стереть ему память, — уверенно отвечаю я. — Только через мой труп.

— Ты что, совсем с ума сошла? — шипит он.

— Нет, — сердце колотится, подгоняя меня говорить. — Он не заслуживает этого, Люциус. Просто выслушай его, пожалуйста!

— Почему я должен его слушать?

Рон выступает вперед.

— Потому что тебе придется, ублюдок! Иначе я раструблю об этом на всех углах, чтобы все знали, что за хрень здесь творится!

Люциус резко вскидывает палочку, и Рон отшатывается, но остается твердо стоять на ногах, свирепо/уничтожающе глядя на врага, который, тяжело дыша, опускает палочку — медленно, очень медленно.

— Хорошо, — ядовито цедит он. — Только давай побыстрее.

В глазах Рона полыхает ненависть, и он едва находит в себе силы говорить.

— Ты больной, — шипит он. — Извращенец! Ты… ты…

Черты его лица искажены ненавистью и отвращением.

Люциус ухмыляется.

— Да? — тянет он, и Рон взрывается.

— ЗАКРОЙ ПАСТЬ! — орет он, и мне становится страшно, потому что я никогда не видела его таким.

Люциус вопросительно выгибает бровь и глубоко вздыхает.

— Выговорись, Уизли, — низким голосом предлагает он.

Он выглядит таким спокойным, словно Рон не сказал ничего нового, как будто сам он неоднократно говорил себе то же самое.

Бросив на Люциуса очередной убийственный взгляд, дрожащим от ярости голосом Рон продолжает:

— Что с тобой такое? Она же… Бога ради, да она тебе в дочери годится!

Замечаю, как дернулись пальцы Люциуса, сжимающие палочку, но он пытается держать себя в руках.

— Ты отвратителен! — шипит Рон.

Люциус издает смешок.

— Как откровенно, Уизли, — он растягивает слова, медленно приближаясь ко мне, и останавливается за моей спиной. — Удивительно, как низко заставляет пасть человека ревность.

Рон смотрит на Малфоя так, словно с трудом верит услышанному.

— Низко? Ты вообще сам себя слышишь? — он повышает голос. — Твоим поступкам нет оправдания. Что ты с ней делаешь?! Ей едва исполнилось восемнадцать! Нравится использовать девочек-подростков?

Слышу, как Люциус за спиной резко втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, но это проходит мимо меня. Все, что меня сейчас волнует, — это как близко ко мне он стоит, и я чувствую тепло его ладони на своем плече и его дыхание на шее.

— Боюсь, ты переоцениваешь ее, — шепчет он, проводя ладонью по моему плечу, зарываясь пальцами в волосы — о, Господи! — нежно, но настойчиво обхватывая шею.

Люциус выдыхает со смешком, теплое дуновение касается щеки, и мне становится все труднее выносить это. Мне больно видеть посеревшее лицо Рона, поэтому я трусливо закрываю глаза.

— Я никого не использую, — шепчет Люциус, обдавая мою кожу жаром. — Сам же видишь, ей нравится, что я делаю с ней.

Слышу задушенный яростный крик и, открыв глаза, вижу, как Рон замахивается на Люциуса, а тот направляет на него палочку; Рон сразу сникает и, разжав кулак, опускает руку.

Люциус посмеивается.

— Ох уж эта вечная бравада гриффиндорцев…

— Я убью тебя, Малфой! — обрывает Рон его. — Клянусь Богом, я убью тебя! Как ты смеешь ее касаться?!

Смех Люциуса становится каким-то уж слишком зловещим.