EDEN

И судя по его взгляду, он чувствует то же самое.

Глубоко вздыхаю, все внутри скручивает от подступающей боли.

— Ради нашего блага, Люциус? — едва слышный шепот — на большее я не способна.

Молча он долго всматривается в меня.

Это кошмарное молчание хуже всего, хуже всех пыток, которые я пережила, потому что тогда я хотя бы знала, что боль когда-нибудь закончится.

— Когда-нибудь ты поймешь, — напряженно произносит он, и в следующее мгновение, развернувшись, выходит из комнаты, хлопая дверью так, что мне кажется, покачнулась даже комната.

Смотрю прямо перед собой, закрытая дверь плывет перед глазами.

С минуту вслушиваюсь в оглушающую тишину, надеясь — нет, молясь! — чтобы он вернулся, чтобы не смог уйти, чтобы не разбивал мое сердце…

Кажется, прошла вечность, наполненная невыносимой надеждой, — и вот я слышу удаляющиеся шаги. Подальше от меня, и еще дальше, от всего, что когда-либо было между нами.

Мир вокруг покачнулся, и я резко то ли вздыхаю, то ли всхлипываю, пытаясь проглотить слезы.

Голова кружится.

Холодно.

Слезы… бурлящим потоком поднимаются во мне, грозя поглотить меня, уничтожить, утопить в боли и страданиях…

— Я люблю тебя, — шепот срывается с губ.

Но тишина и пустота комнаты поглощают эти слова.

Его нет. Действительно… он просто… ушел.

Рыдания рвутся наружу, сжигая меня изнутри, и, совершенно ни о чем не думая, я бегу в ванную, зажимая рот рукой, потому что желудок нестерпимо ноет и крутит, как будто я на одной из тех сумасшедших каруселей в парке аттракционов, после которых вворачивает наизнанку. Босые ступни касаются холодного пола, пока я так отчаянно пытаюсь убежать от своих чувств.

Не могу дышать.

Не могу ясно мыслить.

В голове бьется одна мысль: «Он ушел». Все кончено. Больше никогда… он бросил меня…

И я люблю его. Боже, помоги мне, но я люблю его!

Врываюсь в ванную и едва успеваю добраться до унитаза, как меня выворачивает.

Глава 38. Неизлечимые раны

Еще ко мне приди, чтоб вместе быть

Дыханием и жизнию одною.

Приди во сне, не изменить судьбы.

Поговори со мною

Тихо, нежно,

Как много лет назад, как прежде.

— Кристина Росетти, Эхо

Мне не спится. Лежу на кровати в полной темноте и абсолютном одиночестве. И это уже десятая ночь с тех самых пор как…

Спросите, а откуда мне знать, что именно десятая? Все просто — я считаю. Настолько жалкой я стала…

Когда он ушел несколько дней назад, я убедила себя, что он еще вернется. Той ночью я так и легла в кровать, полностью уверенная в том, что он придет в любой момент.

Ожидание затянулось. Слишком. И только когда пришла Беллатрикс и отвела меня вниз заниматься уборкой, я поняла, что ночь прошла, и наступил новый день.

Но следующей ночью я вновь ждала его. И последующей — тоже.

Но он не возвращался, как бы сильно я ни желала этого.

И я начала сомневаться, что он вообще когда-нибудь придет.

Ненавижу его. Ненавижу за то, что оставил меня одну, за то, что отнял последнее, что еще оставалось у меня и давало мне силы жить. Его привязанность ко мне стала моим спасением. Это было единственным утешением для меня в этом проклятом месте. И да, это действительно придавало мне сил жить: если ради меня он отрекся от самого важного, значит, я чего-то стою, и неважно, что он все время пытался доказать мне обратное.

Ненавижу его за то, что отнял у меня все это.

Но в то же время именно за это я люблю его. Потому что знаю: сейчас он проходит через тот же ад… И он тоже испытывает эту невыносимую, убийственную агонию, которая пожирает меня каждый день и каждый час. Он пошел на это ради меня. Он готов ради меня на все.

И все же это тяжело. Мы с ним даже не видимся больше. Он уже не отводит меня на ежедневную уборку и не приносит мне еду — это за него делают другие.

Но иногда я его вижу. Ни один из нас не может ничего с этим поделать: он иногда находится в той комнате, которую я убираю, или, например, мы с ним сталкиваемся в коридоре. И он никогда не смотрит на меня. Отказывается смотреть.

Каждый раз — как ножом по сердцу.

Ложась в кровать по вечерам, я уверена, что засну, едва голова коснется подушки, ведь я настолько вымотана постоянным желанием быть с ним, что все остальное уже не имеет значения. Но вопреки всему я не сплю. Не могу уснуть, продолжая надеяться.

После всего, через что я прошла, я еще не разучилась надеяться.

Я не могу спать. И сомневаюсь, что когда-либо смогу. И когда я лежу ночами без сна, каждое завывание ветра или скрип половицы заставляют тлеющую надежду пылать ярче.

Но каждый раз это совсем не то, о чем я молю.

Я почти ничего не ем в последнее время. Просто не могу себя заставить, даже когда меня не тошнит. И да, тошнота — это еще одна вещь, из-за которой я чувствую себя ужасно.

Он не приходит, чтобы облегчить мою участь. И он больше не придет и не избавит меня от боли и страданий, от моего одиночества.

Он оставил меня одну — наедине с ледяной тьмой опустевшей комнаты.