EDEN

Все, что угодно, для вас. Только не отнимайте это тепло, и я сделаю все, что прикажете.

— За Темного Лорда.

— Хорошо. А теперь отпей вина.

Конечно-конечно. Все, что хотите. Я делаю это только для вас…

Только… продолжайте держать меня здесь… с вами… не оставляйте меня…

Заклятие постепенно ослабевает. Я чувствую во рту вкус вина.

Теперь Люциус доволен и с улыбкой смотрит на меня. Я только что сделала, как он сказал, и ему доставляет удовольствие видеть, как я поежилась от мысли о том, что я только что пила в честь Волдеморта.

— Пожалуйста, — он жестом показывает на стол, — ешь.

И, несмотря на то, что все внутри меня кричит о том, чтобы я съела, как можно больше, я борюсь с этим. Я не собираюсь участвовать в его маленьких извращенных представлениях.

Поджав губы, опускаю глаза на свои руки.

— Дорогуша, — Люциус подчеркнуто тяжело вздыхает, — одна из вещей, которые я не терплю в грязнокровках, это их плохие манеры. Наверное, тебя нужно… убедить.

— Нет, — поспешно отвечаю я. — Н-нет, я сама… я буду есть.

Я подношу кубок к губам и одним глотком опрокидываю в себя вино, несколько капель стекают по подбородку. Вытираю их рукой и со стуком ставлю кубок на стол.

Наполняю тарелку едой и начинаю есть. Быстро. И пока я ем, в помещении стоит гробовая тишина. Не буду лукавить, я ем не только чтобы уберечь себя от убеждений Люциуса, а еще и потому, что сейчас мне кажется, что я могла бы есть вечно, чтобы наверстать упущенное за все полуголодные дни, проведенные в плену.

Он ничего не ест. Просто наблюдает за мной в тишине.

Кусок застревает у меня в горле, но я его проглатываю, и опускаю вилку на тарелку.

Он улыбается своей фирменной улыбкой маньяка-садиста.

— Закончила?

Молча, киваю.

Он встает, взмахивая волшебной палочкой, и стол вместе со всей провизией исчезает. Остается лишь стул, на котором я сижу.

Без паники. Ты не должна паниковать.

Он подходит ко мне и кладет руки на подлокотники моего стула, наклоняясь ближе ко мне. Я непроизвольно вжимаюсь в кресло.

— Тебе понравилась еда, грязнокровка? — с улыбкой спрашивает Люциус.

Я смотрю на него, упрямо сжимая губы и пытаясь успокоить нервы.

Я не боюсь тебя!

Лгунья.

— Что вы делаете? — я не знаю, что еще сказать.

Он усмехается и отстраняется, обходя стул и становясь позади меня. Я будто приросла к стулу и едва сдерживаю себя, чтобы не повернуть голову. Чувствую, как мороз пробежал по коже.

— Это не был ответ на поставленный вопрос.

Его рука проникает мне под волосы и слегка касается моей шеи.

Она… теплая.

Я перестаю дышать.

Что… что он?

Его пальцы обхватывают меня за шею сбоку, и я невольно отворачиваюсь от них и встречаюсь лицом к лицу с Люциусом, который склонился так, что наши глаза оказываются на одном уровне. И он все еще улыбается.

— Я все равно хочу, чтобы ты мне ответила, понравилась ли тебе еда?

Ладно. Хорошо. Ничего страшного не случится, если я отвечу, так?

— Да.

И кажется, что этого короткого ответа для него достаточно. Он самодовольно улыбается прежде, чем заговорить.

— Замечательно. Я лично прослежу за тем, чтобы домовым эльфам сообщили, что их стряпня тебе очень понравилась.

Я подавляю яростный вскрик, но поздно, Люциус уже хорошо научился читать все эмоции на моем лице.

— Ах, это ведь расстраивает тебя, да? Но ты должна радоваться. Домовые эльфы были счастливы приготовить нам ужин. Понимаешь, они знают свое место. — Жесткий, ледяной взгляд его глаз заставляет меня задержать дыхание. Он убирает руку с моей шеи. — Почему же вы не знаете свое, мисс Грэйнджер? Бесспорно, у вас больше ума, чем у какого-нибудь эльфа.

О, так вот для чего он притащил меня сюда.

— Думаю, пришло время вам узнать чуточку больше о своем положении, — почти шепотом произносит он, — так как, сдается мне, вы все еще отказываетесь признавать его.

Итак, это и есть его месть. Кажется, ему нужно вытягивать из меня какую-то информацию, а между делом он может позволить себе еще и поразвлечься.

— Встаньте.

Я делаю, как он приказывает, и стул, на котором я сидела, исчезает.

— Я хочу, чтобы вы ответили на несколько вопросов, — он улыбается, глядя на мое выражение лица. — О, не переживайте, так. Они сильно отличаются от тех, что я задавал раньше. Эти вопросы более деликатны, но не менее важны, я думаю.

Глубоко вздыхаю, чувствуя, как все внутри скручивается и сжимается в тугой узел.

— Кто ваши родители, мисс Грэйнджер?

Что?

Я непонимающе смотрю на него.

— Вы действительно думаете, что я приведу вас прямо к ним?

Он возводит глаза к потолку.

— Пошевелите мозгами, хоть раз. Если бы нам нужны были ваши родители, думаете, мы бы уже их не схватили? Их имена и адрес всплыл, когда мы разыскивали вас.

Дыши, Гермиона.

То, что он говорит, не лишено смысла, но я не могу понять, почему он спрашивает меня об этом?!

— Если вы уже знаете все, что вам нужно знать о них, тогда зачем вам нужно, чтобы я назвала их имена?

Люциус лениво поигрывает палочкой в руках, не отводя взгляда от моего лица.

— Что-то не верится, что это был ответ на мой вопрос. Повторяю, кто ваши родители?

— Дэвид и Джейн Грэйнджеры.

Пощечина. Но нет, он не касается меня. Ему когда-нибудь это надоест?