EDEN

В его глазах полыхает ярость, и он притягивает к себе другую мою руку и режет второе запястье. Но на этот раз рана намного глубже.

Боль? Нет, это не то слово. Не придумали еще определения, способного описать это.

— Ты умрешь, если не признаешь это. И, несмотря на твои заверения, я не склонен верить тому, что ты полностью готова к этому. Так что признай. Скажи мне, кто ты.

Я не хочу умирать.

Эта мысль пронзает меня, и все остальное отходит на второй план. Я не хочу умирать. Я знаю, что они все равно убьют меня, но пока я жива, у меня еще остается надежда. И она стоит того, чтобы жить.

Кроме того, это не имеет никакого значения. От того, что я произнесу это вслух, ничего не изменится. Ведь так?

Так?

— Я грязнокровка, — выдыхаю я, прижимая запястья друг к другу в попытке хоть немного остановить кровотечение.

Люциус широко улыбается и разводит мои руки в стороны, позволяя крови стекать по моим рукам.

— Что еще, мисс Грэйнджер? Что еще?

Я должна пойти дальше. Дать ему то, что он хочет. Как еще он меня называл?

— Отребье. Урод. Маггла, вырядившаяся в ведьму.

Он улыбается еще шире, и на его лице такая дьявольская усмешка, какой я ни разу у него не видела. Он поднимает выше мои запястья и — мой Бог! — малейшее движение отдает адской болью…

И в тот же миг теплый, золотистый луч срывается с кончика его палочки, и раны на запястьях затягиваются, а кровь перестает течь.

Но остаются шрамы. Тонкие, розовые шрамы, что отныне идут вдоль моих запястий.

— Думаю, мы оставим это, — он медленно проводит пальцем вдоль шрамов, едва касаясь их, а потом отпускает мои руки. — В качестве маленького напоминания, которое поможет тебе не забыть свое место.

Ублюдок. Что подумают люди, когда увидят эти шрамы?

Он заглядывает мне в глаза. Невидимая рука окутывает мой разум. Легиллименция.

— Я правильно понял? — Он вновь улыбается, но эта улыбка не касается его ледяных глаз. — Ты правда думаешь, что кто-то увидит твои шрамы? Кого ты так боишься расстроить? Ты никогда не выйдешь отсюда. — Улыбка исчезает с его лица, и он хватает меня за волосы, притягивая ближе к себе и глядя мне в глаза. Он слишком близко. Слишком. И он приставляет чертов нож к моей щеке. — Ты умрешь здесь. Разве ты этого не понимаешь?

Я умру здесь. Здесь, в этом доме, который принадлежал родителям Беллатрикс. В этой пещере под холмом на озере. И Рон умрет следом за мной. И это только моя вина. Никто не придет, чтобы спасти нас, и никто не сможет нам помочь.

Меня разрывает на части, и — черт побери! — я только хочу, чтобы весь этот кошмар закончился!

— Тогда чего вы ждете? — Я хватаю его за руку, в которой он держит нож, и направляю лезвие себе в грудь. — Почему бы вам не убить меня? Здесь и сейчас. Покончить со всем раз и навсегда. Ведь вы именно этого хотите, не так ли?

Его глаза сверкают, а потом он выворачивает свою руку из моей.

— Соблазнительная идея, но боюсь, я не могу ее сейчас осуществить. Я… мы еще не закончили с тобой. У нас имеются некоторые планы относительно тебя.

— Какие планы? — Загоняю накатившую панику в самый дальний угол. — Для чего еще я вам нужна?

— Не твое дело, — он направляет палочку на нож, и тот растворяется в воздухе. — Теперь, дабы закрепить урок, скажи мне, кто твои родители.

Вот сволочь! Но раз я все равно умру здесь, то почему я должна доставлять ублюдку удовольствие? Я не позволю ему играть со мной.

— Дэвид и Джейн Грэйнджеры.

— Нет! — выкрикивает он и ударяет меня по лицу. Сильно. Моя голова резко поворачивается вбок, и я прикладываю руку к щеке, подавляя предательские слезы.

— Почему вы так поступаете со мной? — тихо спрашиваю я, глядя на его застывшее выражение его лица.

Люциус ухмыляется.

— Думаю, ты знаешь, почему, — отвечает он. — Ты действительно думала, что тебе сойдет с рук вчерашний поступок?

Кажется, меня сейчас стошнит от ярости, охватившей меня.

— Вы думаете, что можно сравнивать то, что сделала я, с тем, что вы причинили мне? Действительно? — Слова потоком льются из меня. Я хочу, чтобы они причинили ему боль. Хочу ранить его глубоко и заставить истекать кровью. — Да я была бы в восторге, если бы одно ножевое ранение было всем, что вы сделали мне.

— Дело не в ране, — его лицо ожесточается. — Я видал вещи и похуже, чем эта жалкая попытка быть жестокой.

Мне почти хочется улыбнуться. Почти. Он может притворяться сколько угодно, но я видела боль в его глазах, когда вонзила в него нож.

— Это был очень смелый поступок, — продолжает он, повысив голос. — Маггла решилась напасть на меня! И это уже не в первый раз. Помнишь, как ты ударила меня в ответ в своей камере? Какое право ты имеешь поднимать на меня руку?

— А ПО КАКОМУ ПРАВУ ВЫ ТАК ПОСТУПАЕТЕ СО МНОЙ? — вспыхиваю я. И мне все равно. Я перешла черту уже давно. — А Рон? Что насчет него? Он чистокровный. Я думала, что это что-то значит для вас. Вы говорили, что пытаете только магглорожденных, но тогда почему вы причиняете боль и ему?

Слова уже готовы сорваться с его губ, но он останавливается и глубоко вздыхает прежде, чем ответить мне.