Единая теория всего [Трилогия]

Мы стали думать, для начала прикончив остатки "Московской особой"; Чечевицин принес большой лист миллиметровой бумаги и карту Ленобласти, и мы принялись чертить и прикидывать, морща лбы, и синий дым ел глаза, и бутылка коньяка опустела настолько стремительно, что Деметрашвили пришлось взяться уже за свою заначку и принести отложенную для особого случая поллитровку "Абхазии", и Валентин Александрович Хоппер становился все меньше похож на зарубежную кинозвезду, а все больше — на дядю Яшу.

— Я могу подхватить на "зеленой стоянке" вот здесь, — сказал он, неуверенно тыкая карандашом в карту. — Сразу за развилкой на Лосево, не доезжая до Лесогорска. Рейс ночной, группа выезжает из Ленинграда в одиннадцать вечера, значит, здесь мы будем примерно…ну, где-то в начале второго, если ничего в пути не задержит.

— Следовательно, нам нужно быть на месте в час ночи, — резюмировал я. — Хорошо, а особисты в автобусе? Они же теперь каждый рейс сопровождают?

— Беру на себя, — дядя Валя махнул рукой, покачнувшись на стуле. — Лучше подумайте, как вы сюда доедете.

Мы опрокинули еще по пятьдесят граммов "Абхазии" и через полчаса схема в общих чертах была готова.

В 21.10 от Финляндского вокзала в сторону Выборга отправлялся товарный состав под водительством Чечевицина.

— Порожняком пойду, на бумажный комбинат. И Лёнька со мной будет.

Примерно через десять минут поезд пройдет по железнодорожным путям между Лесным и Чугунной; я, Савва и Яна будем скрытно ожидать его, укрывшись в "прериях". Чечевицин притормозит, даст два коротких гудка, если все в порядке, и по этому сигналу мы должны будем добежать до тепловоза, куда сядут Савва с Яной, а я вернусь обратно, к дому. Там меня будут ждать дядя Яша и Деметрашвили, мы погрузимся в "Запорожец" и стартуем в сторону Выборга с тем, чтобы не позже, чем через полтора часа оказаться рядом с полустанком Верхне-Черкасово.

— Там шоссе ближе всего к железной дороге, да и место глухое.

— Сто тридцать километров от нас, дядя Яша. Успеем за полтора часа долететь?

Дядя Яша заверил, что "машина — зверь", и все единодушно признали этот аргумент весомым и не подлежащим сомнениям. У полустанка Чечевицин снова должен дать два коротких гудка — или один длинный, если что-то пойдет не так — мы подхватим Савву и Яну, посадим в машину, и…

Тут в стройной конструкции плана зияла дыра.

— По трассе километров шестьдесят получается, может, проскочим? — неуверенно предположил дядя Яша.

Я покачал головой.

— Это вряд ли. До первого поста ГАИ или патруля доедем и все, конец маршрута. А патрулей сейчас там предостаточно.

— Ну, ты же с удостоверением? Можно как-нибудь объяснить…да и темно будет, авось, не разглядят…

— Но если разглядят, то никакое удостоверение не поможет. Нет, это на крайний случай, если ничего другого не придумается.

— Не драться же с милицией, — заметил дядя Валя.

— Нет, не драться, — решительно подтвердил я и подумал, что, если дойдет до дела, то мне придется поставить этот тезис под сомнение.

— Нужна машина такая, чтобы никто не стал останавливать, — размышлял вслух Лёнька. — Милицейская, например. Или вообще, с номерами госбезопасности.

Я посмотрел на Яну. Она отрицательно качнула головой.

— Или пожарная, — продолжал Лёнька. — Чтобы с сиреной.

— О пожаре по открытому общему каналу сообщают, — ответил я. — И пожарным командам, и медикам, и милиции.

— Хорош ты будешь на пожарной машине с сиреной ночью в лесу, если нигде ничего не горит, — поддакнул дядя Яша.

— Ну и что, торфяники же тушат? — упрямился Лёнька.

— А где ты ее возьмешь, машину пожарную? Ты еще вертолет предложи!

— А что, идея!

–"Скорая помощь", — негромко произнес Савва, а Деметрашвили тут же воскликнул:

— Дато!

Вскочил из-за стола и выбежал в коридор, чтобы позвонить сыну.

Лёнька продолжал развивать тему про вертолеты и сельхозавиацию, пока из коридора не донеслось: "Тбилисоооо, мзис да вардебис мхареооооо…"[31] и Георгий Амиранович, появившись на пороге, не воскликнул победно:

— Будет "скорая помощь"! Датошка договорился, сказал, что якобы теще вещи нужно перевезти. В одиннадцать будет на месте!

И добавил смущенно, немного смазав грянувшую овацию:

— Только, это…сто рублей надо.

Яна заверила, что располагает такими средствами, и всеобщее ликование возобновилось. Женщины охали, как охают они обычно, беспокоясь, но втайне гордясь героическими своими мужчинами, мужчины храбрились, и все были сейчас карбонариями, партизанами Гарибальди, испанскими коммунистами и героическими подпольщиками первых, романтических революционных времен, и лампа светила над картой и планом, исчерканными красными и синими стрелами, и дядя Яша провозглашал: "Ну, за победу!", а ему отвечали "За нашу победу!", а дядя Валя Хоппер, раскрасневшийся, в расстегнутой настежь рубашке, растерявший пижонский лоск и возвращающийся к корням буквально на глазах, уговаривал чаще встречаться и приглашал всех за город: