Единая теория всего

Вместо тропы тянулась сплошная каменная осыпь, полого уходящая вверх; желтая пыль, широкие и острые каменные осколки разъезжаются, скрипят и хрустят под ногами так громко, что эхо гуляет между скалами, и я шел тогда и думал, что, даже если вдруг кто-то не знает еще, что полная разведрота очертя голову втискивается в узкую щель между отвесных стен, то теперь-то нас точно услышали. Солнце уже вскарабкалось к зениту и нещадно лупило сверху, железо стало горячим, а вода во фляжках – теплой, устали все, растянулись метров на двести, так что то и дело приходилось останавливаться и ждать отстающих. В начале двенадцатого мы вышли к широкой котловине: горы впереди расступились и раскрылись, как чаша, вокруг площадки примерно метров триста в диаметре, изрезанной руслами пересохших ручьев и трещинами. Впереди высились горные склоны в редких пятнах блеклой «зеленки», обозначая тупик и конец пути, а перед ними беспорядочно лепились друг к другу пыльные саманные стены давно брошенных дувалов. Докладываем по рации: завершение маршрута, вышли к еще одному пустому кишлаку. В ответ, после некоторого раздумья, получаем: провести разведку и возвращаться. Серега Лесной говорит ротному: товарищ капитан, может, ну его, что тут разведывать? Он хоть и посмеялся надо мной, когда я сказал про предчувствие, но тогда, под раскаленным добела небом, перед забытыми Богом пустыми домами, в цепенящей тишине, в такой, когда страшно двинуться с места – вдруг кто услышит, настолько ощущалось присутствие смерти, словно мы и правда нашли какой-то заповедный город мертвых из старой восточной сказки, а от таких мест, как известно, нужно уносить ноги, да поживее. Всем было не по себе; мы собрались рядом с устьем ущелья перед входом в котловину и молча смотрели на неведомый, невесть когда опустевший кишлак, а дувалы таращились пустыми квадратами окон в ответ, и горы смотрели на нас, и солнце глазело, и небо, и ощущение грозящей беды накатило так, что хотелось реально бежать без оглядки, как в детстве. Но капитан Ляхов был офицером дисциплинированным и ответственным до самой крайности, приказ проигнорировать не мог ни при каких обстоятельствах, а потому решил так: провести разведку котловины двумя взводами, а самому остаться у входа в ущелье с нашим взводом, закрепившись среди остатков толстой глинобитной стены вместе с радистом, пулеметчиком и АГС[43], с которым управлялся ефрейтор Вася Потапов по прозвищу Карл – хрен знает почему, он уже с такой погремухой к нам перевелся из Герата. Со взводами связь держали по рации. В 11.55 один из взводных, младший лейтенант Илья Золотов – веселый такой парень, тоже почти два года у нас в батальоне был, за день до этого анекдот мне смешной рассказал, про Винни Пуха, который из армии вернулся, – передал: «Дошел до конца кишлака, смотрим последний дом и возвращаемся», – и тут ударила первая автоматная очередь. Пуля попала лейтенанту в горло, перебила артерию, и он истек кровью на горячем песке за считаные минуты.

Но это я, конечно, уже потом узнал, а в первые секунды, когда только начали стрелять, подумал, что, может быть, обойдется и мы действительно наткнулись на пост или схрон «духов», но потом со склонов разом вдарили как минимум несколько десятков стволов, заработали с двух сторон ДШК[44], и надежды на счастливый исход исчезли, как с белых яблонь дым.