Единица безумия

– Не вопрос, – усмехнулся Каверин и нажал кнопку вызова, хотя квартира находилась всего лишь на втором этаже.

Когда Марк вышел из лифта, Васек уже валялся у подъезда с разбитой рожей. Впрочем, это был ожидаемо после стонов, криков и грохота падающего с лестницы тела.

– Ничего себе, Вася, ты побегать, – не удержался от шутки.

Васек что-то мычал, шамкая беззубым ртом и пытаясь выбраться из лужи.

– Упал Вася. Оступился. А я ведь сколько раз говорил – не пей, Вася, водку. Водка до добра не доведет. Пей, Вася, зеленый чай, он токсины из организма выводит. Не слушал меня Вася, теперь ему плохо.

– Ну ничего. У каждого должен быть шанс на исправление, – поддержал Марк иронию Андрея.

– Слушай сюда, – грубо сказал Рысь. – К матери моей хоть раз еще сунешься, я тебя на куски порежу и собакам отдам. Понял? Тебе повезло, что живешь на втором этаже. Жил бы на восьмом, я б тебя с восьмого на первый пинками спустил.

Отчим усердно закивал.

– Даже если она сама обратно звать будет! Понял? Подойдешь – на куски порву!

Васек снова отчаянно закивал головой, замахал руками, потом начал креститься. Выполз из лужи и скрылся в подъезде.

– Андрюша, ты прям суровый, как Будда. Что, правда на куски его порежешь?

– Под*еб засчитан, – мрачно усмехнулся Рысь и зашагал к машине скорыми шагами.

Сев в нее, долго молчал, дремотно уставившись в бегущий асфальт.

Черный лексус неукротимо несся по темным улицам, а Андрей ждал облегчения. Но оно не наступало. Ваське собственноручно морду начистил, деньги забрал, месть, так сказать, свершилась, а все равно не прошло странное душевное беспокойство.

– Вот же сука! – бросил в сердцах.

– Расслабься.

– Я никогда не участвовал ни в каких разборках.

– Разок можно.

– Хоть и рос в неблагополучной семье, никогда не приходилось отстаивать свое мнение кулаками.

– Какая разница, в какой семье рос. Главное, вырос нормальным человеком. А такие, как Васек, по-другому не понимают. Извини за подколы. Мы ведь, холопы, такие. А ты человек культурный, высокообразованный. Мордобитие претит твоей интеллигентной натуре.

Андрей рассмеялся, чувствуя, как онемевшую от напряжения шею начинает отпускать.

Глава 24

Дольчик не оставила Брунгильду жить на улице. Вернувшись, Андрей обнаружил собаку у себя в спальне. Отмытая и накормленная овчарка благодарно возлежала у ног жены.

Бруня удивительно быстро разобралась в жизни дома: не входила, например, в столовую, если там находился Виктор Олегович, каким-то своим собачьим чутьем понимая, что он не одобряет ее появление. Но сын был непреклонен, пригрозив, что в ином случае привезет в дом маму, – ей тоже негде жить. Столь веский аргумент подействовал безотказно, и Виктор Олегович усмирил свой гнев, немного погодя и вовсе смягчившись по отношению к Бруне. По-другому и быть не могло. Брунгильда оказалась очень тактичной и вежливой собакой. Не увязывалась за мужчинами, когда те уезжали на работу. Подавала на расстоянии лапу, и, если кто-то приближался, чтобы эту лапу пожать, Бруня бухалась на пол и ползла вперед, облизываясь и стуча хвостом от радостного волнения.

Всю неделю Андрей безвылазно торчал в офисе. Отец затеял слияние, которое, впрочем, больше походило на поглощение, и дела требовали постоянного его присутствия.

– Филатов – это дичь, которую неделями загонять надо, – поучительно проговорил Виктор Олегович. – Гнать надо со всех сторон. Зябрев, партнер его, кокс таскает через Эквадор, тесть – высокий чиновник в администрации.

– С тестем его поссорить не проблема. Предоставь это мне. И на Фила найдется искушение. Не будет тесть его прикрывать, если узнает, что зятек по девочкам бегает.

– Сынок, ты сейчас займись другим делом.

Сынок. Как это мило. Он не мог припомнить, называл ли его отец когда-нибудь именно так. Слова прозвучали странно, незнакомо. Андрей оторвался от своих записей, поднял глаза и внимательно вгляделся в лицо отца.

– Созвонись с Майерами, договорись о встрече. Заручись их поддержкой. Нам нужен крепкий союзник, чтоб усмирять всяких бешеных псов со стороны, которых Егор Валентинович непременно напустит на нас. Возможности братьев – каждого в отдельности и обоих вместе, – во много раз превосходят возможности Егора.

– Почему именно я должен с ними договориться?

Виктор Олегович усмехнулся:

– У меня есть другие дела.

– Они ж твои крестники, вот и поговори сам. Тебе не откажут, – заупрямился сын.

– Мне не откажут. А тебе? Парни они непростые.

– Ты же знаешь, я с ними когда-то куличики лепил в одной песочнице, – нарочито легкомысленно бросил Андрей.

– Знаю. Но это было давно, и сейчас у них игрушки посерьезнее. Папа их покойный, Вова Эстонец, был моим корешем, как тогда говорили, другом. Бизнес мы вместе начинали. В те неспокойные времена разбогатеть удавалось легко, а удержать свое состояние – трудно. Эстонца пристрелили. Добро поделили, благополучно забыв про его сыновей.

– А ты подстраховался и поддержал сироток? – Андрей не смог удержаться от сарказма.