Единорог

Джеффри всегда совершенно справедливо говорил Мэриан, что она не умеет одеваться. Она оказывала предпочтение бесформенным экзотическим одеяниям, ему же нравилась тусклая простота. В действительности у них обоих совершенно не было вкуса. Но теперь, оказавшись в Гэйзе, Мэриан почувствовала, что она перенимает определенные элементы хорошего вкуса от Ханны. Эти качества существовали в Ханне на уровне подсознания, но они заражали, и хотя теперь Ханна проявляла равнодушие и к своей внешности, и к окружающему, она была прекрасно обучена уважать и то и другое. Так что Мэриан пришлось отказаться от многих вещей, которые она привезла с собой, включая голубое платье, которое всегда так нравилось Джеффри, -- теперь она обнаружила, как ужасно оно скроено.

Позже Мэриан поняла, что живет на двух уровнях мышления. На odnom уровне она органично вошла в маленькие драмы и радости, составлявшие жизнь в Гэйзе, которые, казалось, полностью занимали сознание Ханны. Мэриан никогда не видела никого настолько полно живущего в настоящем, и сама она тоже жила настоящим: с нетерпением ожидала еду и ритуал вечернего виски, создавала маленькие церемонии из прогулок к рыбным прудам, где любовалась закатом, наслаждалась литературой, как могут позволить себе только одинокие люди, у которых очень мало иных радостей. Они много читали вслух, рассматривали репродукции картин, какое-то время увлекались игрой, связанной с рифмами и рисованием. Иногда примеряли шляпы, которых у Ханны сохранился огромный запас с прошлых лет. Они говорили о маскарадном платье, о шарадах и о музыкальном вечере, который как раз сегодня и должен был состояться. После обеда, который при участии всех вскоре состоится внизу, что само по себе представляет редкое развлечение, должен будет начаться музыкальный вечер в гостиной.

Так шла жизнь в удивительно инфантильном стиле Марии Антуанетты, и так половина сознания Мэриан принимала в ней участие, радостно присоединяясь к неутомимо жизнерадостному и озорному Джеймси, который был душой компании. Но остальная часть ее сознания была тайно занята другими вещами. Переговорив несколько дней назад с Эффингэмом Купером о возможности спасения Ханны, она чувствовала себя такой расстроенной и взволнованной, что не могла спать нормально, и порой ей становилось трудно вести себя естественно с Ханной. Общаясь с ней, Мэриан иногда внезапно начинала задыхаться и краснеть. Она говорила с Эффингэмом страстно и решительно, как будто обдумала все эти планы заранее, но на самом деле они прояснились для нее во время разговора. Само присутствие этого умного интеллигентного человека, замечательная непринужденность их отношений ученика и учителя -- все это заставило принять определенную форму то, что казалось кошмарно-трудным и неясным, и она увидела с ужасающей четкостью, что следует предпринять.

С тех пор ее колебаниям пришел конец. Она постоянно думала об этой проблеме и была почти уверена, что шоковая тактика, попытка разрушить чары с помощью намеренного насилия не причинит вреда, а, напротив, может привести к добру. Даже если предположить, что в Блэкпорте Ханна жалобно попросит отвезти ее обратно в Гэйз, -- что ж, они отвезут ее назад. Никто не сможет обвинить ее в том, что произошло, и предательская идея поселится " ее голове: она безнаказанно сможет покинуть место. Она может покинуть его.

Пугала, конечно, сильная вероятность того, что участники переворота будут навсегда отлучены от Ханны, если она вернется в Гэйз. На это обратил внимание Эффингэм, когда на следующий день они снова заговорили об этом. На этом основании и по множеству иных причин Эффингэм отказался принимать какое-либо участие в ее замысле. Однако Мэриан считала, что ей, возможно, удастся переубедить его, если она решится действовать. Он уже признался ей, что умная женщина может убедить его в чем угодно. С некоторой долей фатализма она чувствовала, что продолжит поиски выхода из тупика с помощью или без помощи Эффингэма. Как она доказывала ему в споре -- его или ее могут в любой момент выгнать из Гэйза. Было не похоже, что кому-то нравилось существующее положение вещей, и насколько им было известно, дни их в Гэйзе сочтены.

Эффингэму не понравилась эта метафора. Он спросил, что она имеет в виду, когда говорит, что дни сочтены, есть ли у нее какие-то реальные основания думать, что время не терпит и ситуация становится опасной. Какой вред будет Ханне от того, что все останется как прежде? Нет, у Мэриан не было реального основания тревожиться. И все же она чувствовала, что необходимо поторопиться, поскольку она обладает сейчас предельной властью и доверием, которые по возможности должна использовать. Но главным образом она ощущала желание освободить Ханну, разбить вдребезги все ее магическое окружение и наконец впустить сюда свежий воздух, даже ценою ужасного страдания.