Единорог и три короны

Шевалье успел заметить, как, удаляясь, офицер недовольно покачал головой; идя по коридору, комендант про себя ругал д’Амбремона: всегда собранный и строгий полковник сегодня измучил его своими причудами.

Вернувшись в комнату, Филипп некоторое время созерцал вытянувшуюся на кровати Камиллу; мотая головой, она что-то сонно бормотала. Молодой человек никак не мог сообразить, что ему делать. Наконец он решил, что самое лучшее — уложить девушку спать; освежающий ночной сон пойдет ей на пользу, и завтра она встанет свежей и бодрой, как обычно.

Устроившись на краю кровати, он принялся раздевать девушку.

Прежде всего стянул с нее сапоги, затем камзол и жилет. Камилла, хотя он и пытался поддерживать ее в сидячем положении, шаталась из стороны в сторону: она была совершенно неспособна держаться прямо. Наконец она упала шевалье на грудь и, прижавшись к нему, томно прошептала: «Филипп!», вызвав тем самым на лице последнего удовлетворенную улыбку.

— Я здесь! — прошептал он. — В хорошенькое же положение вы себя поставили! Ах, как жаль, что вы ничего не слышите…

Чтобы ему было удобнее снимать с девушки ее короткие штаны до колен и чулки, ему пришлось уложить ее; вид крепких, упругих девичьих бедер несказанно взволновал его. В дверь постучали. Приоткрыв небольшую щелку, он схватил принесенную ему походную кровать, быстро втащил ее внутрь и тотчас же тщательно запер дверь. Крохотные капельки пота, выступившие на лице Камиллы, смешались с дорожной пылью; д’Амбремон, подойдя к туалетному столику, смочил в воде кусок чистой ткани и таким образом умыл ее. Затем расплел белокурую косу — вернее, то, что от нее осталось, — и развязал кружевной галстук, намереваясь продолжить незамысловатое умывание бесчувственного создания.

Вытерев как можно тщательнее следы пыли с нежной золотистой кожи, он расстегнул сорочку и замер, пытаясь унять бешено колотящееся сердце: Камилла зашевелилась, вскинула руки, и сорочка соскользнула с плеч, обнажив белоснежную атласную грудь!

На мгновение Филиппу показалось, что кровь, глухо застучавшая у него в висках, сейчас хлынет наружу. Задыхаясь, словно объятый пламенем, он не мог отвести взора от двух упоительных округлостей, завершавшихся розовыми сосками; казалось, сама природа создала эти нежные холмы для ласк и поцелуев. Сжав зубы и стараясь не смотреть в их сторону, он одеревенелыми руками стащил с девушки последнюю деталь ее одежды и натянул на нее ночную рубашку.

Затем рванулся к окну, распахнул его и глубоко задышал, глотая прохладный ночной воздух и пытаясь изгнать из памяти чарующее видение нагого тела Камиллы. Сердце его рвалось из груди, и ему потребовалась немало времени, чтобы полностью совладать с собой. Ополоснув лицо холодной водой, он установил походную кровать и заходил по комнате; потом остановился перед кроватью Камиллы: девушка лежала спокойно, слышалось ровное ее дыхание. Закинув руку за голову, она крепко спала; лицо ее было по-детски безмятежным, и это благотворно повлияло на охваченного бешеной страстью шевалье. Он наклонился к Камилле и заботливо укрыл ее одеялом; он знал, что здесь, в горах, ночи редко бывают теплыми. И, глядя на нее, он чувствовал, как в нем происходят необратимые перемены: к вожделению прибавилось еще одно, совершенно иное чувство. Внезапно ему показалось, что он получил удар в самое сердце; волна незнакомой доселе любви захлестнула его с ног до головы; и в то же самое время он почувствовал прилив неведомого прежде счастья.

Камилла лежала рядом — беспомощная, хрупкая и бесконечно дорогая; он — ее единственный покровитель, единственный защитник. Она полностью зависит от него; ее красота, невинность находятся в его руках. И он готов защищать ее от всего мира, даже от себя самого, если понадобится!

Отныне он знал: Камилла — единственная женщина, которую он сумел полюбить; она создана для него, даже если сама еще не сознает этого, так же как луна создана для неба. Он едва не поддался искушению запечатлеть нежный поцелуй на ее приоткрытых губах, чтобы пожелать ей спокойной ночи, но подавил в себе это желание, зная, что с трудом потушенный пожар мгновенно может разгореться в нем с новой силой и он уже не сможет справиться с ним. А он ни за что на свете не хотел бы воспользоваться ее опьянением!

Поэтому он удовольствовался тем, что поцеловал лишь кончики ее пальцев, а потом, на всякий случай обозвав себя полным идиотом, улегся спать на походную кровать. И прошло довольно много времени, прежде чем ему удалось уснуть.

68

Хлынувший в окно поток света залил комнату и разбудил девушку. С трудом ворочая языком, она, стараясь держать прямо раскалывающуюся от боли голову, оглядела комнату, не понимая, каким образом она сюда попала. С трудом она села на кровати и, собираясь с мыслями, обнаружила, что облачена в ночную рубашку; затем в углу заметила шевалье, спящего на складной кровати.