Единственная

– Простите, – сказал я. – Это прозвище одного из героев фильма, который мы смотрели давным… Давно. – Тут я начал понимать, что разговор нам предстоит нелегкий.

Мы рассказали им, что сами не знаем, как очутились с ними вместе, что они просто созданы друг для друга, но об этом пока не догадываются и поэтому каждый из них про себя думает, что ему суждено всю жизнь прожить в одиночестве. Лесли сказала, что мы так же, как и они, шестнадцать лет назад случайно встретились в лифте и разошлись потому, что у нас не хватило смелости познакомиться еще тогда, в первый раз, и мы хотим, чтобы они не совершали этой ошибки и напрасно не теряли шестнадцать лет на поиски друг друга, а немедленно пали друг другу в объятия и начали счастливую совместную жизнь.

Но они лишь на секунду встречались взглядами и тут же отворачивались. По репликам Ричарда чувствовалось, что он внутренне защищается. Почему они не хотели воспользоваться тем единственным шансом, о котором мечтает каждый, и избежать ошибок, которых можно не делать?

– Вы думаете, мы понимаем, что тут происходит? – Воскликнул я. -

Вовсе нет. Мы даже не знаем, живы мы или уже умерли. Ясно только, что каким-то образом мы, из вашего будущего, смогли встретиться с вами, из нашего прошлого, и при этом из вселенской механики не посыпались всякие там пружинки и шестеренки.

Я говорил так страстно, что юная Лесли стала очень серьезной – видимо, начала осознавать, что все это ей не снится.

– Нам кое-что нужно от вас, – сказала моя Лесли.

Она же в юности глянула на нас, те же прекрасные глаза. “Что?”

– Мы – те, кто идет за вами, именно мы расплачиваемся за ваши ошибки и добиваемся успехов благодаря вашим стараниям. Мы гордимся вами, когда в нужный момент вы делаете правильный выбор, и грустим, когда выбор оказывается неверным. Мы – ваши самые близкие друзья, кроме вас самих. Что бы ни случилось, не забывайте о нас, не предавайте нас!

– А знаете, чему мы научились за это время? – Спросил я. – Что нам не очень-то подходят сиюминутные радости, приносящие проблемы, из которых потом очень долго приходится выпутываться! Легкий путь – самый тяжелый. – Я повернулся к себе в юности. – А ты знаешь, сколько подобных предложений тебе сделают за то время, пока ты не станешь мной?

– Много?

Я кивнул. – Целую кучу.

– Как нам найти верную дорогу? – Спросил он. – Мне кажется, что я уже пару раз пошел легким путем.

– Как и ожидалось, – ответил я. – Неверный путь так же важен, как и верный. Иногда даже важнее.

– Но он не приносит радости, – сказал он.

– Нет, однако…

– А вы – наше единственное будущее? – Внезапно спросила молодая Лесли. Ее вопрос настолько обескуражил, что я осекся и у меня по спине побежали мурашки.

– А вы – наше единственное прошлое? – В ответ спросила моя жена.

– Конечно… – Начал Ричард.

– Нет! – Я уставился на него, ошеломленный своим открытием. -

Конечно нет! Вот почему мы с Лесли не помним, что в этой гостинице к нам являлись “мы, из будущего”. Мы не помним этого потому, что случилось это не с нами, а с вами!

В ту же секунду каждый из нас понял истинный смысл этих слов. Мы изо всех сил старались объяснить ребятам, как им следует поступить, но вдруг окажется, что они живут лишь в одном из многих вариантов нашего прошлого, стоят на одном из многих путей, ведущих к тем, кто мы есть сейчас? Встреча с нами на какое-то время успокоила их, доказала, что будущего не стоит бояться, все будет в порядке. А вдруг мы пришли вовсе не из неизбежного будущего, поджидающего их, вдруг они сделают не такой выбор, как когда-то сделали мы, и пойдут другим путем?

– Не важно, пришли мы именно из вашего будущего или нет, – начала моя жена. – Не отворачивайтесь от любви…

Она замолчала. Не закончив фразы, с испугом посмотрела на меня.

Комната задрожала, по всему зданию пронесся гул.

– Землетрясение? – Предположил я.

– Нет никакого землетрясения, – ответила молодая Лесли. – Я ничего не чувствую. А ты, Ричард?

Он покачал головой. “Ничего”.

А мы чувствовали, что комната заходила ходуном, и гул с каждой секундой усиливался. Моя жена неожиданно вскочила. Ее испуг легко понять – она уже пережила два сильных землетрясения, и ей не очень-то хотелось испытать все это в третий раз. Я взял ее за руку. “Дорогая, смертные в этой комнате землетрясения не чувствуют, а нам, привидениям, падающая штукатурка не страшна…”

Тут комнату затрясло, как на вибростенде, стены стали таять на глазах, а гул перешел в рев. Ребята уставились на нас, сбитые с толку тем, что с нами происходит. В этом бушующем океане неподвижной оставалась только моя жена, которая кричала нашей парочке: “оставайтесь вместе!”

В ту же секунду комнату заполнил рев двигателя, и она исчезла в брызгах воды. Из опущенного стекла хлестал ветер – мы снова очутились в кабине нашего гидросамолета, который уже приподнялся над водой и готов был вот-вот взлететь.

Лесли вскрикнула от радости и ласково погладила панель приборов.

“Ворчун! Как я рада тебя видеть!”