Единственная для Барса

«До» были мечты, была надежда на счастье, любимая работа, любимый мужчина и даже ребенок, о котором она пока боялась сказать даже самой себе. «После» осталась только боль от предательства и чувство потери, от которого онемела душа. То самое чувство, которое она поклялась никогда не испытывать.

И вот оно настигло ее.

Ее предал любимый. Так же, как отец предал ее мать.

То, чего она боялась больше всего, случилось. И она не смогла этому помешать.

Разум оказался не в силах это принять. Лика плохо помнила, как вышла из комнаты, прижимая к груди свою сумочку. Как спускалась по ступенькам, будто во сне.

И как уже в холле столкнулась с Кириллом. Он был озабочен и хмур, но она не заметила этого.

— Ты куда? — он остановил ее почти у дверей.

— Хочу подышать свежим воздухом, — ответила машинально.

— С тобой прогуляться?

— Нет, ты устал.

— Ладно, — он с сомнением посмотрел на нее, — только не уходи далеко и, если что, сразу звони. Поняла?

— Да, — она кивнула, избегая встречаться с ним взглядом. Боясь, что он все поймет.

— И долго не ходи. Нам нужно поговорить.

Лика ответила слабой улыбкой.

Она почти не понимала, о чем он говорит. Все, чего она хотела сейчас — это оказаться как можно дальше от этого места. Оказаться там, где Стромов ее никогда не найдет, никогда не достанет.

Но что-то подсказывало: на этой земле такого места не существует.

Глава 29

Когда за Ликой закрылась дверь, Стромов прошел на кабинет и бросил на стол папку с бумагами. Она раскрылась, и часть документов рассыпалась по столу. Кирилл даже не глянул на них. Плеснул себе виски и упал в кресло, сжимая стакан.

Взгляд уперся в семейное фото на полке. Фото в траурной рамке.

И странное дело, впервые, глядя на лица своих родных, Кирилл не ощутил прежней боли. Как будто шаг, сделанный им сегодня, поставил незримый барьер между прошлым и настоящим. И на той стороне осталась вся ненависть, вся боль и безудержная жажда мести… А на этой была только Лика. Ее улыбка, ее глаза, ее голос. Ее безумно притягательное тело, без которого он больше не мыслил своего существования.

Прошлое его отпустило.

Вот так внезапно, как по мановению волшебной палочки, отпустило, стоило лишь поставить подпись на этих чертовых бумажках, ради которых он готов был рискнуть собственным счастьем.

Он глянул на документы. Сверху лежала дарственная на имя Румянцевой Анжелики. Она была подтверждена всеми подписями и печатями, и оспорить ее законность можно было только в суде. Но вряд ли Андрулеску рискнет выставлять себя на посмешище.

Криво усмехнувшись, Кирилл сделал глоток.

Сегодня, оформляя дарственную, он понял, что уже не ощущает прежней ненависти. Огонь, выжигавший его душу все эти годы, исчез, оставшись без новых дров. Теперь там была пустота, которую нужно было заполнить. И только Лика могла это сделать.

Она нужна ему, как воздух, которым он дышит. И мысль сделать ее своей женой — лучшая из тех, что приходили в его голову за последние двадцать лет.

Он достал телефон и набрал нужный номер.

— Ты быстро? — ответил ему голос, слышать который было еще тяжело. — Мне уже доложили, что ты был у нотариуса. Акции у тебя?

— Да.

— Надеюсь, теперь на них нужное имя?

— Не сомневайся. — Пусть это будет сюрпризом.

— Не сомневаюсь. Сегодня в полночь передашь их Алексу. Он будет ждать в старых доках, ты знаешь, где.

— Знаю. А Борис?

— Он будет с ним. Я дам вам три дня, чтобы собрать свои вещи и умотать.

Кирилл сжал телефон так, что металлический корпус опасно заскрежетал. Внутренний Зверь рассерженно фыркнул. Нет, он вовсе не собирался никуда убегать. Он собирался заявить свои права на эту территорию. И никто — ни глава Химнесса, ни вся военная база не смогут ему помешать.

Особенно, когда он уже принял решение.

— Я. Никуда. Не уеду, — произнес он, выделяя каждое слово. И эти слова, точно камни, упали в застывшую тишину.

— Что? — на том конце явно удивились. — Кажется, мы с тобой договорились…

— Нет. Я люблю твою дочь. Ты можешь меня убить, но я не откажусь от нее!

Он нажал кнопку отбоя. Отшвырнул телефон и, поставив локти на стол, ладонями сжал виски.

Внутри зарождалась непонятная тревога. Пока еще неосознанная, так, тихий звоночек на периферии сознания, но этот звоночек назойливо дребезжал, привлекая внимание.

Кирилл в два глотка опустошил стакан, но тревога только усилилась.

С чего бы?

Он прислушался к себе.

Внутренний Зверь тоже нервничал. Метался в клетке подсознания, не находя себе места.

Взгляд машинально уперся в часы.

Лика!

Имя девушки вспыхнуло алым огнем.

Сколько ее уже нет? Десять минут или двадцать? Или, может быть, целый час?

Чертыхнувшись, Кирилл набрал ее номер.

В ответ из глубины дома донеслись знакомые переливы.

Еще никогда Кир не бегал так быстро, перескакивая ступеньки, перемахивая пролеты. Внутри тревога уже не звенела маленьким колокольчиком, она била набатом.

Глупая девчонка! Ушла из дома, не взяв телефон! Забыла его в своей комнате…

Он влетел в спальню, которую они теперь делили вдвоем, задыхаясь от чувства потери. И чужой запах, еще не успевший выветриться, ударил наотмашь.