Единственная для Зверя

— Это даже хорошо. Нам нужна такая встряска, да Коля?

Глаза тёти Люды вспыхивают какими-то загадочными огоньками, и я озадаченно перехватываю взгляд отца. Он сухо кивает и поспешно прижимает указательный палец к губам.

Понимаю, что взрослые люди затеяли что-то непонятное о чём, видимо, мне пока знать не следует, я недоумённо закусываю нижнюю губу. Чёрт возьми, я ведь не ребёнок, а у них от меня какие-то тайны, секреты.

Ну, ладно.

Захотят — сами расскажут.

— Раздевайся, дорогая.

Киваю, скидывая верхнюю одежду, и врываюсь в крохотное помещение, хранящее кучу моих секретов.

Хотя нет, это — уже не я. Той Вики Колокольцевой больше нет. Я выросла, помудрела и пересмотрела свой взгляд на многие вещи, став совершенно другой. Но это помещение пока мне пригодится.

Во время поездки я успела бегло просмотреть список вакансий на должность секретаря, и несколько из них сохранила себе в закладки. Думаю вечерком заполнить несколько анкет, чтобы разослать их по местным издательствам и некрупным офисам.

Будем начинать с нуля.

Стук в дверь, и в комнату входит папа, со сложенной газетой в руках. Его внимательный взгляд прокатывается по моим вещам, и он, скрестив руки на груди, спрашивает:

— А хочешь, я устрою тебя на работу?

Рука отца тянется к мобильному телефону, как будто он собирается кому-то позвонить. Поспешно качаю головой:

— Не нужно. Я не твоя протеже и хочу добиться всего сама.

— Так кто говорит об обратном? Добивайся!

— Нет-нет, пап. Давай, я воспользуюсь твоими связями только в крайнем случае.

Отец пожимает плечами, раскрывая газету. Всем видом даёт понять, что ему неприятно, что я снова отталкиваю его, не давая возможности поучаствовать в моей жизни. Но всё же, остаётся в моей комнате, следя за монотонными действиями по разбору багажа.

— Не дуйся.

Чмокаю в щёку, разворачиваясь на пятках.

— Вик? А что у тебя случилось, можно полюбопытствовать?

По моему лицу пробегает чёрная тень, и ноздри сами собой начинают раздуваться. Кажется, я вот-вот расплачусь как маленькая девочка, на груди отца. Этого никак нельзя допустить, ведь я не привыкла делиться с ним чем-то сокровенным, и он меня вряд ли поймёт.

Сам же представитель сильного пола.

— Ничего. Просто я поняла, что всё в жизни возвращается бумерангом.

— Мужчина, да?

Отец сканирует меня своими уставшими глазами, и я невольно выдыхаю, тряся головой, как мокрая собака.

— И ты, конечно, думаешь, что все мужики — козлы?

— Не все, но есть отдельные экземпляры, просто звери…

*****

— Папа, меня взяли на работу!

Залетаю в квартиру, размахивая смартфоном.

— Только что позвонили, представляешь? Завтра поеду оформляться.

— Хорошо. Чудесная новость!

Отец выходит в прихожую, растягивая на губах блуждающую улыбку, но по его бегающим глазам, я понимаю, что у нас что-то случилось.

У нас. Смешно.

Я живу в этой квартире чуть больше недели, а уже прикипела к ней всей душой, заново. Срослась сердцем с этими мелочами, которые любовно подбирала под интерьер Людмила Анатольевна. Каждый вечер моё сердце сладко замирает, когда отец одевается в прихожей — я-то знаю, что он отправляется покурить у подъезда, смотря на опустевшую улицу и подумать о чём-то своём.

Потом он неизменно возвращается, заходя в мою комнату, и проводит сморщенными пальцами по голове. Я вдыхаю этот аромат дешёвого курева, и сладко зажмуриваюсь, как тогда, в детстве.

Ничего не изменилось.

И это замечательно. Это сплачивает меня с родными людьми.

И теперь я чувствую, что я действительно дома.

Замираю, внимательно ощупывая папино лицо глазами.

По крайней мере, он улыбается — значит, все живы и здоровы. Но вот этот взгляд… Слегка заискивающий, как будто он ищет от меня поддержки и одобрения, словно нашкодивший котёнок.

Хорошо знакомый взгляд.

Наверное, таким взглядом он смотрел на меня, когда впервые привёл в дом тётю Люду и ждал от меня реакции. Взгляд, который меня настораживает и обычно не сулит ничего хорошего.

М-да…

Скидываю пальто, испуганно озираясь, и замечаю детские ботиночки с розовыми шнурками, стоящие в прихожей. А рядом с ними — взрослые мужские кроссовки, тёмно-синего цвета.

Сердце тут же ухает в район желудка, а в висках начинает взвывать пульс, закручиваясь ураганом.

Я, конечно, не претендую на звание крутого сыщика, но по этой обуви я могу сделать вывод, что к нам зашли на огонёк мужчина и маленькая девочка.

— У нас… гости?

Дрожу, пытаясь хоть одним глазком заглянуть в гостиную, и слышу доносящийся оттуда звонкий смех Людмилы Анатольевны, которая даже не вышла меня встречать. Странно. И так не похоже на эту гостеприимную женщину.

— Ну, я бы сказал немного по-другому. Скажем так, это — наша новая семья и мне не терпится тебя с ней познакомить.

Семья?

Волна жара проносится по моему телу, обжигая меня до самых кончиков пальцев. Пытаюсь вдохнуть, но ничего не выходит — слишком тяжело то нервное напряжение, засевшее где-то в глубине души. Поворачиваюсь и смотрю на отца — он по-прежнему заискивающе улыбается, почёсывая лёгкую щетину.

Что, чёрт возьми, происходит?