Единственная Джун

– Уверена. – Мама опускает руку, все еще улыбаясь. – Если ты и собиралась съехаться с кем-то, я рада, что это Брант. Он всегда думает, как лучше для тебя.

Я засовываю руку в карман, где лежит один из запасных ключей от квартиры Бранта. Второй у мамы и папы.

Я натянуто улыбаюсь, крепко сжимая ключ в кулаке.

– Хорошо… спасибо, – говорю я ей, после чего отхожу назад и склоняюсь над двумя сумками, набитыми одеждой и туалетными принадлежностями. – Когда папа вернется домой после викторины, ты расскажешь ему обо всем этом? А я заскочу и поговорю с ним уже завтра.

– Конечно, милая.

– Я люблю тебя.

Она отвечает мне взаимностью и оставляет меня заканчивать мои сборы. Перед тем как выйти из комнаты, я немного медлю; мой взгляд скользит по картине с синей птицей.

Я прикусываю губу, а затем снимаю ее со стены и засовываю в одну из сумок.

Два часа.

Я уже два часа сижу на ярко-синем диване в гостиной у Бранта, и вот раздается звон ключей, отчего я подскакиваю, а в животе разлетается целый рой бабочек.

Разозлится ли он?

Будет ли он рад меня видеть?

Он еще не знает, что я решила переехать к нему. Это и было целью нашей сегодняшней встречи за ужином.

Я нервно наблюдаю, как он, устало вздохнув, переступает порог, бросает ключи от машины на столешницу и скидывает обувь. Сначала он не замечает меня: он точно и не предполагает, что по возвращении домой после секса на одну ночь у него в гостиной будет торчать сестра.

Я чувствую, как мои ладони потеют.

Брант замирает в прихожей на мгновение. Он взъерошивает свои темные, слегка вьющиеся волосы – по бокам он остриг их коротко, а макушку оставил немного длиннее. Он смотрит усталым взглядом вниз, на плитку цвета слоновой кости, на которой стоят две пары обуви.

Я прокашливаюсь.

Он поднимает голову и щурится, пытаясь вглядеться сквозь тусклый свет. Когда он обнаруживает меня, его глаза расширяются.

Мы молча смотрим друг на друга, и я чувствую, как сердце вот-вот вырвется наружу.

Прямо к нему в руки.

– Джун?

Брант произносит мое имя как вопрос, как будто это может быть кто угодно, кроме меня.

– Привет.

– Привет, – мягко говорит он. Он отходит от оцепенения, а затем медленно идет вперед, снова тормоша волосы. – Что, эм… что ты здесь делаешь?

Он проводит рукой по губам.

Желудок сводит, когда я представляю эти губы на ее губах.

– Мой ответ – да.

– Твой ответ? – Еще один шаг вперед. – На что?

– Переехать к тебе.

Опустив взгляд влево, он наконец замечает мои сумки, все еще нераспакованные. Все еще ожидающие его разрешения.

Он сглатывает и снова смотрит на меня.

– Хорошо. Точно.

– Хорошо? – Я прикусываю губу, от врезавшихся в ладони ногтей остаются полумесяцы. – Ты не злишься, что я пришла без предупреждения?

– Я тебе всегда рад.

В горле словно застревают иголки, когда я делаю несколько неуверенных шагов ему навстречу.

– Об этом я хотела с тобой поговорить, – говорю я. – За ужином.

Во взгляде вспыхивает чувство вины, и он опускает голову.

– Прости за это. Я не хотел держать тебя в подвешенном состоянии, я просто чувствовал себя обязанным подвезти ее домой, и…

– Ты занимался с ней сексом? – вылетает у меня.

Из комнаты словно испаряется весь воздух, а щеки просто горят.

Колени дрожат, я едва стою на ногах.

В груди все сжимается от щемящего чувства тревоги.

Брант молчит, а мой вопрос эхом отражается от голых стен; он снова поднимает голову, и его взгляд замирает на мне. Проходит целая вечность, прежде чем он отвечает:

– Нет. Так далеко не зашло.

– Ты… ты остановил?

Я веду себя просто жалко. Его сексуальные похождения – не моя забота.

Он. Мой. Брат.

Он прикусывает губы, качая головой:

– Она.

Меня пожирает ревность – самая омерзительная, самая ядовитая из всех человеческих эмоций. Слезы наворачиваются на глаза, а руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

– Джун… – Он надвигается на меня, встревоженные глаза излучают беспокойство. – Джун, поговори со мной. Ты выглядишь так, будто я только что вырвал тебе сердце.

У меня дрожит нижняя губа – я прикусываю ее, качая головой назад-вперед.

– Я не понимаю, – шепчет Брант, придвигаясь ко мне все ближе, пока мы не оказываемся лицом к лицу. Он поднимает руку и костяшками пальцев касается моей раскрасневшейся щеки. – Ты же сама мне сказала. Ты сказала, чтобы я повстречался с ней.

– Я… я знаю… так и есть. Извини. – Я не знаю, что сказать или как объяснить эту нелепую реакцию. Все, что я могу придумать, – это убежать от всего этого. – Я пойду. Я не хотела вот так просто заявляться к тебе. Это было грубо и бесцеремонно.

Отстранившись от его прикосновения, я обхожу его и направляюсь к двери. Я не беру свои сумки, но я вернусь за ними позже. Все в порядке.

Мне просто нужно уйти.

Дойдя до двери, я хватаюсь за ручку, готовая выскочить в коридор и сбежать от этой неловкой ситуации.

Но меня останавливают: рука упирается в дверь прямо над моей головой, захлопывая ее. Я делаю резкий вдох. Он прямо за мной, его грудь касается моей спины, когда он «заключает меня в клетку». С трудом сглатывая, я шепчу:

– Брант…