Единственная Джун

Я не готова. Я не подготовила речь, не приготовила подарок, у меня нет красивого платья. На мне спортивные шорты и старая футболка для танцев, промокшая от пота.

С трудом двигая ногами, я мчусь вперед по кирпичам пастельных цветов, пытаясь догнать Бранта. Он исчезает в роскошном фойе, весь мерцающий золотой пылью пикси[25].

Знакомый голос приветствует меня, когда я вхожу внутрь:

– Джун!

Я поворачиваюсь налево и вижу копну темно-красноватых волос, струящихся по изящным плечам. Она мчится ко мне.

Венди Нипперсинк.

Это не сон. Это кошмар.

Я поджимаю губы:

– Что ты здесь делаешь?

– Я кое-что тебе принесла, – говорит она воркующим голосом. Поправляя сверкающую диадему на густой шевелюре, она наклоняется и щипает меня за щеку. – Красивый подарок для красивой девушки.

Я морщу нос.

Венди всегда хорошо ко мне относилась, поэтому иногда я чувствую себя виноватой за то, что она мне не нравится. Но она не всегда хорошо относится к Бранту, а это самое главное для меня.

Я хочу, чтобы он расстался с ней навсегда.

Она проводит рукой по моим каштановым волосам, и они струятся между ее пальцами.

– Я назвала его Руперт.

– Его?..

И тут появляется единорог.

Я вскрикиваю.

Венди прижимает палец к моим губам, успокаивая.

– Ш-ш-ш. Ты напугаешь его. Руперт не любит громкие звуки, замкнутые пространства или двойные отрицания.

– Что происходит?

Она поглаживает призму яркого меха и смотрит на меня так, как будто это она находится в полном непонимании.

– Он тебе не нравится?

Руперт фыркает.

– Где я? Как это возможно? Почему здесь единорог?

– Он здесь из-за свадьбы, конечно же.

От царящего здесь дурмана у меня перед глазами пляшут огоньки. Я прижимаю тыльную сторону ладони ко лбу, делая глубокий вдох. Когда я захлебываюсь в кашле, меня осторожно гладят по спине. Я массирую горло, затем оглядываюсь назад.

Я не верю своим глазам.

Это мать Бранта.

Она выглядит точно так же, как на фотографии с рождественского украшения: у нее волосы цвета масла какао, а взгляд мягкий, словно мармелад. Совершенная теплота и нежность.

– Я… я… я не понимаю…

– О Джун. Я так счастлива.

– Но ты…

– Умерла? – Она улыбается, опустив голову. – Наверное, да. Но выше радуги властвует волшебство… если ты осмелишься мечтать.

Мама Бранта словно плывет по длинному коридору, и я следую за ней. Жар спускается ниже и обжигает мне уши и шею. Она ведет меня в комнату в викторианском стиле – или комнату, которую я ожидала бы увидеть в старые времена: со старинной мебелью, пестрыми обоями, тяжелыми портьерами и в цветах драгоценных камней.

Мама Бранта, кажется, ее звали Кэролайн, постукивает щипцами для завивки волос по верхушке резного кресла.

– Ну же, Джун. Давай приведем тебя в порядок, прихорошим, разоденем.

– Мне жаль, но я слишком больна. – Меня начинает пошатывать, лихорадка усиливается. – Я не смогу пойти на свадьбу.

– О, но ты должна. Ты же невеста.

Что?

– Да, Пич, ты не можешь нас всех бросить. Я потратил часы на написание этой речи.

Я оборачиваюсь и замечаю Тео, развалившегося на цветочной софе. Он прочищает горло, листок бумаги зажат в кулаке. Он также одет в изысканный смокинг.

– Тео?

– Когда-то давным-давно моя мама ждала ребенка, и я точно знал, что это будет девочка, – читает он, энергично жестикулируя. – Я собирался назвать ее Бабочка, но тут появился кто-то другой и дал ей другое имя – Джунбаг. Совсем не привлекательный жук, но тем не менее имя звучало мило. Прямо как моя маленькая сестричка. И у них обоих есть крылья, что было вполне уместно… потому что эта маленькая девочка была рождена летать.

Мне защекотало в спине – я поворачиваю шею и обнаруживаю два огромных крыла, прикрепленных к моим лопаткам. Они хлопают сами по себе.

Хлоп, хлоп. Взмах. Взмах.

Это безумие. Это просто не может быть на самом деле. Я подбегаю к Тео, трясу его за плечи:

– Пожалуйста, отведи меня обратно домой. Я пропущу Рождество. Это все какая-то бессмыслица!

Он только улыбается.

– Пожалуйста, – повторяю я, моя хватка ослабевает. – Я не должна быть здесь, Тео.

Он вздыхает, поднимает руку и берет меня за запястье.

– Конечно, должна, Пич. Все в твоей жизни вело тебя к этому дню.

– Это невозможно. Мне всего двенадцать! Я слишком маленькая, чтобы выходить замуж.

– Это все здесь не имеет никакого значения, сис.

– О, Тео, пожалуйста, отведи меня домой…

Я падаю рядом с ним на диван, и он притягивает меня к себе.

– Ты дома, глупышка. Кроме того, ты даже не дослушала мою праздничную речь.

– А ты не можешь мне ее рассказать в день моей настоящей свадьбы? В реальной жизни?

Тео делает паузу, опускает голову на мгновение и встречается со мной взглядом. В его глазах мерцают мириады звезд, а губы трогает мягкая улыбка.

– Думаю, я лучше расскажу тебе сейчас.

Моя голова раскалывается от боли. В легких чувствуется тяжесть, от которой хочется поскорее избавиться. Я прижимаюсь виском к его плечу, и по мне пробегают мурашки.

– Хорошо, – уступаю я.

– Отлично. – Он снова хлопает в ладоши. – Хорошо, Пич, слушай внимательно, потому что следующая часть очень важна. Поняла?

– Поняла.