Единственная любовь. Метка убийцы Богов

Вскочив со своего места, я унеслась спасать раненого ребенка – в отличие от создания предметов из ничего, исцеление возможно только с близкого расстояния.

Вернувшись во дворец Нэя, я обнаружила его в той же комнате, в той же позе, в которой и оставила.

―Ну, что? Помогла ребенку?

―Помогла.

Я вернулась на свое место, тихо кипя от злости. Мне одновременно хотелось высказать Нэю все, что я думаю о равнодушии и бессердечии ему подобных, но одновременно… я же знала, что сердце у него находится там, где надо.

―Элия, даже ты не можешь отвечать на все молитвы подряд. Людям всегда будет что-то нужно, не в Лиссанделии, так на другом конце света. Всем не поможешь.

―И твой выбор – не помогать вообще никому? ―так и вскинулась я.

―Элирийцам запрещено помогать людям на законодательном уровне.

―И что тебе будет, если ты начнешь помогать людям?

―Если об этом узнают (а рано или поздно об этом узнают, ведь магия оставляет следы и требует энергетических ресурсов), будет разбирательство.

Я понимала, что не мне обвинять в чем-то Нэя, учитывая, как сильно он мне помогает и чем при этом рискует, но у меня так и чесался язык наговорить ему гадостей. Я раздраженно выпустила воздух из легких.

―Кайэль людям тоже отродясь не помогал, ―внезапно сказал парень.

Я так и накинулась на него в негодовании и возмущении:

―Помогал! Он оживил моего отца!

―И взамен получил тебя. На альтруизм мало похоже!

Мне хотелось поспорить, сказать, что мы с Каем в то время еще едва знали друг друга, и это было проявлением доброты, но ведь он сам признавал, что не стал бы мне помогать, если бы не был в меня влюблен. Да только для меня это не имело значения. Никогда не имело.

―Ты прав, Кай людям не помогал. Всю жизнь я презирала вас, Богов, за это могущество, за бессердечие, гордилась тем, что Судьбой мне уготовано вас убивать. Но Кая… это не касалось. Я никогда не относилась к нему, как к другим элийцам.

―А ко мне относишься? ―спросил Нэй изменившимся голосом.

Взглянув в его глаза, я увидела в них… возможно, обиду, злость, ревность. Затаенную грусть. Что он чувствует, когда я повторяю раз за разом, кого предпочитаю ему? Внезапно, мои слова показались мне безумно жестокими, в моем сердце что-то дрогнуло.

―Нет, конечно! Точнее, относилась раньше, до того, как хорошо узнала тебя. Я тебя знаю, знаю твое умение сопереживать, потому меня так и поражает, что ты даже не пытаешься помочь людям, попавшим в беду, ―я покачала головой.

Нэй вздохнул:

―Я понимаю твой гнев, но мы, элийцы, такие, какие есть. Хотел бы я возвращения к временам Союза с людьми? Возможно. Но уже поздно что-то менять. Я убил человека, чтобы обрести эти силы. Я сто шесть лет прожил, игнорируя молитвы, перепоручая людей Судьбе. Я держусь своего народа. Держусь Богов, помогаю только им.

―А я все еще считаю себя человеком.

Я помню свое первое видение, помню, что Кай не хотел, действительно не хотел убивать, знаю, как мучительно он искал выход из ситуации, в которой оказался. И все же порядки, царящие в этой стране, оказались сильнее его. У него, и правда, не было выхода.

Нэй не хочет ломать привычный жизненный уклад, и, наверное, я не могу винить его за это. Такова современная Элирия, и он принадлежит ей, точно так же, как принадлежал в свое время Кай.

Но сама я не хочу принадлежать Элирии. Не хочу подчиняться ее безумным законам, следовать нелепым правилам.

Не хочу и не должна.

* * *

Наконец, я перевела все книги о тонких энергиях, попутно узнав из них массу бессмысленной, ненужной, неприменимой в реальной жизни информации. Я узнала, сколько энергии необходимо для минимального магического усилия, с какой скоростью мысль попадает в общее энергополе, сколько энергии в год выделяет среднестатистическая душа. Бесценные сведения для какого-нибудь библиотекаря, любителя пофилософствовать на далекие от жизни темы.

А еще я наконец-то узнала, как оживлять людей, в теории, конечно, но в ближайшее время так же решила опробовать полученные знания на практике. Начитавшись своих книг и проигнорировав все предупреждения Нэя, утверждавшего, что таким образом я выдам старейшим свое местонахождение, я отправилась в родную деревню оживлять Лири, свою старую знакомую, не так давно покинувшую мир живых.

Тело девушки нашли в овраге возле реки, ее горло было перерезано, на запястьях были видны следы от веревки. Того, кто это сделал, так и не поймали; правда, накануне вечером рядом с деревней останавливался табор хаваев, и возможно, убийство совершил один из них. Однако это событие совпало по времени с очередной волной страха перед элийцами, а потому и смерть Лири приписали действиям бессмертных и вездесущих.

Младшая из близняшек была милой, кроткой и очень красивой, смерть девушки, конечно, никого не удивила, ведь она носила метку «Умерла молодой», но ее у нас любили, и прощаться с ней вышла вся деревня. Герцогское семейство все еще носило траур по Эндуру, убитому одним из Богов, а потому и второй жертве элийцев они уделили повышенное внимание и выделили ее семье немалые средства на возведение надгробного памятника.