Единственная моя

– Послушайте, Жанна, – окликнул ее Бойцов, чертыхнувшись про себя.

Нельзя жалеть фигурантов. Ни в коем случае нельзя! Она ведь могла быть одной из подозреваемых, не так ли?

А он ее вдруг жалеть начал. И не потому, что ноги ее потрясающе красивы. И глаза, и волосы, и руки – все необыкновенное. А потому, что одна она осталась. И запуталась. И боится еще.

А страхам в одиночестве поселяться никак нельзя. Они в этой пустоте быстро множатся и плодятся как паразиты. Они все вытесняют, не оставляя места ни радости, ни счастью.

А девочка ведь достойна счастья? Конечно, достойна. Не ее вина, что Сырников глаз на нее положил и назвал именем своей настоящей жены, скорее всего, с одной лишь целью – чтобы не запутаться в своих женщинах и не оговориться спросонья.

– Вы не бойтесь ничего, – ободрил он ее и добавил не совсем уверенно: – Все будет хорошо.

– Думаете? – не поверила она. – Но он ведь не вошел в подъезд! Тот парень, он…

– Да понял я, – перебил ее Бойцов, попеняв себе за малодушие.

Нельзя жалеть фигурантов. Никак нельзя!

– Он не вошел в подъезд потому, что человека, к которому он шел, просто не оказалось дома. Он позвонил ему, а ему никто не ответил. Может такое быть?

– Может, – кивнула она, подумав минуту. – Но он ведь мог войти следом за мной!

– Если бы он был киллером, то он бы так и сделал. Уж поверьте мне, – улыбнулся Бойцов ободряюще и снова потянулся к телефону, о котором забыл на время. – А так он просто растерялся. Вы о таких вещах ему рассказывали, мороз проберет кого угодно!

– Ну да. – Она неуверенно улыбнулась. – Наверное, вы правы. Сначала все по снегу рассыпала, потом начала говорить про убийцу. Кто хочешь растеряется.

– Ну вот!

Бойцов оставил телефон в покое и поднялся с места, решив проводить девушку до лестницы. Все будто бы нормально сложилось, все остались довольны. И он даже свой голодный желудок готов ей простить. Досталось ведь девчонке, чего уж! Подозревать ее он пока отказывается, вот так!

Они вместе вышли из кабинета. Бойцов повел ее к лестнице. Оттуда свернет в следующее крыло к кабинету начальства. Перетерпит сорок минут, потом как-нибудь день спланирует. Главное – он начался не так погано, как ему еще недавно казалось.

Все остались при своих, как он любил выражаться.

А девочка справится со временем и с болью от чужого предательства, и доверять научится, и любить…

– Что вы сказали, Жанна? Простите, я задумался, – признался он, мысленно уже с ней попрощавшись, а она тут снова что-то говорить начала, и он снова прослушал.

– Говорю, спасибо вам, – улыбнулась она, тронув его легонько за рукав кителя.

– Да за что? – Ему сделалось неловко.

Знала бы она, с каким удовольствием он бы ее отфутболил, не благодарила бы.

– Вы так славно объяснили все про этого парня, а то я так перепугалась. Не сразу, потом.

– Это когда он в подъезд не вошел следом за вами? – улыбнулся он иронично и положил ладонь на ее пальцы.

Кожа была нежной, прохладной, как шелк на маминой подушке, которую он в детстве вечно таскал из ее комнаты. Стащит, залезет с ней под стол, ляжет щекой на вышитых яркими нитками райских птиц и мечтает о несбыточном. Пока его из-под стола с маминой подушкой отец за ухо не вытаскивал.

Странно, что он подумал сейчас именно об этом.

– И в подъезд тоже. – Она неуверенно пожала одним плечом. – Мне он даже одного роста и осанкой с тем парнем с канистрой показался. Не чудно ли?

– Да… – протянул Бойцов, тут же приказав себе не обращать на эти ее слова никакого внимания, не напрягаться и не настораживаться.

Ну, показался и показался, что теперь-то? Все заново начинать?!

Нет и еще раз нет!!!

– Так бывает, – пробормотал он, досадливо поморщившись, и повернулся, чтобы уйти.

– И даже сутулился с ним одинаково, – проговорила ему в спину неуверенно Жанна и тут же поспешно добавила: – Так бывает. Почему я сразу об этом не подумала? Конечно, так бывает…

Глава 9

Что с нами делает любовь, ах-ах! Она окрыляет? Да! Она сбивает дыхание, бьет кровью в голову, сводит сладостной судорогой тело? Да, да, да!!!

А еще она иногда заставляет поступаться принципами, так? Случается! Вынуждает порой унижаться? Ну… И такое бывает. Чего не сделаешь ради того, кого любишь, не правда ли?! Жизнь иногда разменной монетой кажется, а тут унижение какое-то минутное. Велика ценность!

А есть ведь еще и неразделенная любовь. И обманутая!

О последнем варианте, конечно, никто никогда не думает, с наслаждением любуясь милыми глазами, слушая любимый голос. Всем кажется, что так славно и хорошо будет всегда. И что никогда не наступит время обманутых надежд. Не будет болезненно сжиматься сердце от воспоминаний. Не поселится внутри тебя тошнотворный холод, выворачивающий суставы странной, необъяснимой ломкой. И плакать зачем? Ведь так хорошо… было.

Зачем она взяла посреди зимы отпуск, Жанна не знала.