Единственная моя

Ей сначала казалось, что так будет лучше всем: ей, Катьке, девчонкам из отдела. Никто не станет прятать друг от друга глаза, не станет обрывать трагический шепот, когда она будет выходить из своего кабинета. Не станет ее жалеть за спиной, потому что в открытую она делать этого не позволяла. Да и Катька угомонится наконец и перестанет ей подсовывать будто бы случайно фотографии молодых неженатых жеребцов, которых тренировал ее муж Игорь в свободное от основной работы время.

– Кать, мне не нужен никто! – озверела она два дня назад, когда пришла на работу. – Что ты пристала ко мне с этими!

– Да не приставал к тебе никто, очень надо! – изумлялась притворно Катька, сгребая с рабочего журнала Жанны веер цветных снимков с обнаженными накачанными торсами любителей силового спорта. – Просто у них недавно соревнования были, столько призов взяли, ты не представляешь!

– Не представляю, – кивала Жанна и, видя Катькино настороженное изумление, заканчивала уже на истеричной ноте: – Не представляю, зачем мне нужно об этом знать?!

– Ну… просто, – мялась Катька, нехотя убирая фотки в сумку, сама она не прочь была ими полюбоваться, но неудобно как-то было при таком раскладе. – Орать-то чего? Вся на нервах…

– Прости, – извинялась Жанна в очередной раз и опускала голову над бумагами, хотя написанного не видела. – Мне нелегко сейчас. Прости!

Катька прощала, затихала часа на два, а потом начинала снова развлекать ее. Зазывала на какие-то премьеры, подсовывала билеты в цирк, и почему-то два. Потом вдруг вспомнила, что у них с Игорем какая-то годовщина на вечер намечается и им просто необходимо пойти в ресторан с Жанной.

– Вдвоем как-то не очень, – врала Катя и отворачивалась от прозорливого ока Жанны.

– Нет уж, празднуйте свою годовщину без меня, – отнекивалась она и снова пыталась что-то делать.

Но… Напутала в цифрах так, что Катьке все пришлось переделывать за нее.

– Я уйду в отпуск, – решила Жанна вчера вечером, когда они уже сдавали аптеку на пульт охраны.

– В отпуск?! Сейчас?!

Катькину вечернюю сонливость как рукой сняло. Она вытаращилась на подругу, даже потрогала ей лоб тыльной стороной ладони.

– Я не заболела, Кать, – поморщилась Жанна. – Просто не могу сейчас быть на людях. Не могу!

– А в одиночестве, думаешь, тебе лучше будет? – вздохнула Катя Земцова, ставшая ей в трудную минуту самой настоящей подругой. – Стены сожрут, Жанка!

– Не сожрут, – упрямо мотнула она головой. – Так лучше для меня, поверь. Так мне не придется делать вид и притворяться, что все замечательно.

– А на самом деле не так? – наивно распахнула глаза Катька, искренне считавшая, что если с глаз долой, то из сердца уж непременно вон.

– Нет, не так. – Жанна потащила ее к машине.

– Но ты же, Жанка, не любила его будто бы, Сашку своего?! Ты же просто жила с ним из благодарности и…

– Это ты так думала, – перебила она, впихивая Катьку на пассажирское сиденье. – И меня так думать заставила. На самом деле… На самом деле оказалось, я любила его. И мне сейчас очень больно, очень!

– Это пройдет, Жан, обязательно пройдет. Время лечит.

– Вот я и хочу это самое время пересидеть дома. Чтобы оно меня лечило вдали от посторонних глаз…

Сколько должно пройти времени для полного восстановления ее душевного равновесия, Жанна не знала. Но за день ничего не изменилось, и она даже пожалела о своем скоропалительном решении. Все так же ныло и страдало все тело, будто температура его поднялась до сорока градусов. Она даже за градусник схватилась, полагая, что простудилась и болит все как раз по этой причине. Но… тридцать шесть и шесть, хоть убейся. И давление было в норме. И язык розовый, как положено ему быть у здорового человека. Что-то пила на ночь и утром, что-то успокоительное и не очень серьезное, не вызывающее привыкания, но не помогло. Все тело по-прежнему болезненно выкручивало, сердце колотилось, а глаза застилало слезами.

– Как ты мог так поступить со мной, Саша??? – ревела Жанна над его футболкой, которую он оставил в ванной, перед тем как выйти из ее дома навсегда. – Почему я??? Почему именно я??? Любил ли ты меня вообще когда-нибудь?!

Она ложилась в обнимку с его футболкой на диван в гостиной, закрывала глаза и начинала перелистывать календарь из тысячи девяноста пяти дней, прожитых ими бок о бок. Придиралась к каждой мелочи, казавшейся ей прежде незначительной. Анализировала каждый Сашин промах, каждое свое негодование, каждую их размолвку. И…

И не находила ни единого намека на то, что он ее не любил, что обманывал, проводил время с какой-то еще женщиной!

Все казалось идеальным! Да и не казалось, оно и было именно таким. Он заботился, лелеял, пестовал свою девочку, придумав ей нежное, светлое имя. Он никогда не позволял ей расстраиваться. Он предостерегал ее от возможных опасностей.

А сам вот не уберегся! Как же такое могло с ним случиться, как?! Он же был очень осторожным. И почему, если он занимал такое высокое положение в обществе, с ним рядом в тот момент не оказалось охраны? А она, сидевшая всего лишь в каких-то двух метрах позади его машины, не предугадала, не смогла помочь, спасти…