Единственная моя

Накануне вечером она приготовила свой свадебный наряд, скромный, как весь ее гардероб: платье домашнего пошива без кружев, обычно украшающих платье невесты, простые чулки, которые она носила всегда, а не тонкие шелковые с вышитыми на лодыжках цветочками. Служанка хорошенько начистила ее туфли и заменила испачканные кружевные ленточки новыми. Утром ее несколько раз охватывал соблазн спросить Эмили, нельзя ли одолжить у нее пару туфель из ее внушительной парижской коллекции, но она не решилась. Такая просьба только расстроила бы сестру. Эмили легла в постель, сославшись на сильную головную боль. Она просто не смогла бы вынести эту пытку - стоять в качестве свидетельницы Оливии на церемонии. Оливии пришлось попросить об этом Беатрис.

Часть утра Оливия провела с сыном. Они совершили свою традиционную прогулку по дорожкам поместья, затем спустились к пруду. Когда они сидели обнявшись на мраморной скамейке, Оливия попыталась объяснить сыну, какая перемена в жизни ожидает их.

- Мы будем там счастливее? - спросил мальчик.

- Да, - ответила она. - Мы будем очень счастливы.

- У меня будет папа.

- Совершенно определенно.

- А он тебя любит?

Оливия улыбнулась, наблюдая, как заяц бежит по снегу.

Брайан обхватил ее лицо своими маленькими ручками. Глаза его были большие и испытующие, и много умнее, чем полагалось в его возрасте.

- Он любит тебя, мамочка? -Да.

- А меня?

- Конечно. Он любит нас обоих... иначе он бы не женился на нас, верно?

Эти слова преследовали ее все утро, пока она мылась и одевалась. Сидя перед зеркалом, Оливия глядела на свое отражение, пока Беатрис причесывала и укладывала ей волосы. Щеки ее были мертвенно-бледными, глаза пугающе безжизненными.

Словно прочитав ее мысли, Беатрис успокаивающе обняла ее.

- Это вполне естественно, дитя мое. Это называется предсвадебной лихорадкой. Ты же не передумала выходить за Уорвика, нет? Нет?

- Конечно, нет. Просто... - Оливия пожала плечами и отвела глаза. Думаю, мне только немного себя жаль.

Взяв Оливию за руку, Беатрис подвела ее к кровати, где они сели рядышком. Сегодня у Беатрис было полное просветление.

- Расскажи Беатрис, что случилось, девочка. Оливии не хотелось вдаваться в подробности, ведь все равно Беатрис через час забудет.

- Как забавно, что все так вышло, - задумчиво произнесла она со слабой улыбкой. - И все же... - Она повернулась к Беатрис, которая все так же вглядывалась в ее лицо. - И все же, если когда-то я бы выбрала брак с Майлзом при любых обстоятельствах, то теперь...

- Что теперь, милая? Скажи Беатрис, что тебя тревожит?

Оливия вздохнула.

- Теперь я бы предпочла, чтобы он любил меня.

***

Проведенная в другую комнату в помещении магистрата, Оливия сидела на стуле и смотрела на фарфоровые часы, сделанные в форме колокольчиков. Комната была украшена специально для свадеб. Окно, дверь и картины с изображением влюбленных пар на стенах обрамляли гирлянды из листьев, переплетенные белыми лентами. Обычно свадебные банты раскладывались здесь, а потом переносились в комнату для гостей. Не зная, пригласил ли Майлз кого-то в качестве свидетеля, Оливия сделала всего дюжину бантов, состоящих из белой ленты, кружева, цветов и серебряных листьев. И без пятнадцати двенадцать прибыл только один гость, брат Майлза, граф Уорвик, который поздравил ее и извинился за то, что его жена не смогла прийти. Графиня Уорвик ожидала появления на свет третьего ребенка.

Церемония была назначена на полдень. Брайан забрался на пуфик у окна и заверил ее, что сообщит сразу, как только его новый папа прибудет.

Часы пробили двенадцать. Гости, сидящие в свадебной комнате, ждали прибытия жениха, а жених все не появлялся.

В четверть первого Оливия все так же сидела на краешке стула, время от времени поигрывая рукавами платья, а Майлз все не появлялся.

Двенадцать тридцать. Брайан продолжал глядеть в окно, ерзал на сиденье и то и дело спрашивал: "Мама, когда же он придет? ".

- Скоро, - отвечала она голосом, от которого в горле и в груди делалось так больно, что она не могла вздохнуть.

- Мамочка, - позвал Брайан, своими маленькими пальчиками сжимая ее руку. - Почему ты плачешь, мамочка?

***

Таверна "Пес и очаг" была на редкость переполнена для такого раннего часа. Мужчины теснились поближе к бару, время от времени поднимая кружки в шутливом тосте за жениха и невесту Брайтуайта.

- За этого ублюдка Кембалла, который за всю свою никчемную жизнь палец о палец не ударил. Пусть теперь они со своей женушкой пожинают плоды его труда!

- Старик Кембалл знает, как их собирать, а?

Они опять разразились оглушительным хохотом.

- Давненько не видал я эту девку Девоншир, но слыхал, она страшна, как крокодил.

- Да еще и с пацаненком, которого прижила, говорят, от румынского цыгана.

- Говорят, у нее вытатуирована пара драконов на заднице. По одному на каждой половинке. Когда она идет, то кажется, будто они пляшут ирландскую джигу.

Снова хохот, сотрясающий стены прокуренной таверны.