Единственная женщина на свете

– Так, может, не было у них ничего! И я человека оговорю. Ты пойми, Оля – девушка молодая, я же понимаю, без мужчины ей трудно, а с расспросами не лезла, чтоб ее не смущать. Вдруг, думаю, женатого нашла или вообще… залетного ухажера. Кто осудит? Сидит здесь, считай, в деревне… мужика днем с огнем…

– Никто и не осуждает, – отрезала Эмма Григорьевна. – А рассказать надо. Пусть проверят.

– Хорошо, – покорно кивнула сестра.

– Ксения Григорьевна, а вы не помните, когда Мила к вам в последний раз приезжала? – задала я вопрос, который меня очень интересовал.

Эмма Григорьевна посмотрела на меня с удивлением, но промолчала.

– Мила? Ну, так недели за две до того, как… как все случилось.

Я испытала нечто вроде разочарования. Моя гениальная версия летела к чертям. Две недели – это значит, еще до разговора со мной. Тут из комнаты появилась Света, и мы поспешили отвлечься от темы. Я взглянула на часы.

– Наверное, мне пора.

– Куда ты поедешь на ночь глядя? – вскинулась Эмма Григорьевна. – Переночуй у нас… и завтра в город съездить надо… столько дел.

Возвращаться домой в тот вечер я не собиралась. Слишком много неясностей, с которыми надлежало как-то разобраться. Хотела остановиться в райцентре, рассчитывая, что какая-никакая, а должна быть там гостиница. Предложение Эммы Григорьевны пришлось как нельзя кстати.

– Я могу устроиться в гостинице, а за вами заеду завтра, – из вежливости предложила я.

– Что, здесь места не хватит? Оставайся.

Мы еще выпили чаю, а потом я незаметно выскользнула на улицу. Видеть двух сестер, убитых горем, было тяжело, требовалась передышка, вот я и устроилась на скамейке возле подъезда с намерением немного поразмышлять. Народ успел разойтись по домам, и я пребывала в одиночестве. Но недолго. Вскоре из подъезда появилась толстая тетка в вязаной кофте и села рядом. Она была одной из соседок, что мы застали в квартире Ксении Григорьевны. С интересом взглянув на меня, тетка начала незамысловато:

– Горе-то какое… девчонка теперь без отца, без матери… Сначала Людмила, потом вот Ольга… Ужас что творится, хоть из дома не выходи.

– Да уж, – решила я поддержать разговор.

– Колька когда прибежал да рассказал… я и думать не могла, что это Ольга… и вот… мать-то чуть умом не тронулась, ее увидев… лежит, бедная. Еле Ксению в чувство привели, два раза «Скорую» вызывали. Как думаешь, найдут убийцу-то?

– Найдут, – кивнула я, желая придать себе уверенности.

– Уж и не знаю. Колька-то Самохин, ну, тот, что ее нашел, стакан выпил и давай щеки раздувать, вроде знает чего. Ага… но молчит. Такое, говорит, дело, бабоньки, что лучше молчать. Поди, врет, чтоб бутылку поставили. Откуда ему чего знать?

– Следователь с ним беседовал?

– Знамо дело. Только ничего путного от него не услышал. Это жена Колькина сказывала. Брел за козами своими, увидел, лежит человек, вроде баба… руки в ноги и в поселок. Бледный, точно смерть, и весь трясется. Едва уговорили показать, где лежит-то. Если б не козы, ни в жизнь не пошел бы. Уж очень он покойников боится, а уж как выпил – загеройствовал, туману напускает, чтоб народ слушал уши развесив да не забывали бы в стакан наливать.

– А где живет этот Самохин? – спросила я.

– Да вон через дорогу, синий дом с наличниками.

– Пожалуй, стоит с ним поговорить, – вслух подумала я.

– Без бутылки он говорить не будет, – покачала головой тетка. – Магазин уже закрыт, но у меня есть…

– Продадите? – очень надеясь на положительный ответ, спросила я.

– Для такого-то дела? Само собой. – Тетка ходко поднялась и скрылась в подъезде, вернулась через несколько минут. Карман кофты отвис, из него торчало горлышко бутылки, завернутой в газету. – Пошли, – заговорщицки шепнула соседка.

Поднявшись на резное крылечко, где вместо нижней ступеньки лежали два кирпича, тетка подергала дверь, но она оказалась заперта. Мою спутницу это не остановило, и она решительно надавила кнопку звонка.

Открыла нам женщина лет шестидесяти в халате, наброшенном поверх ночной рубашки, ее седые волосы были в беспорядке. Я заподозрила, что мы подняли человека с постели, и на радушный прием не рассчитывала.

– Рая, Иваныч дома? – слегка заискивающе спросила соседка.

– Где ему быть-то?

– Вот, пришли к нему по делу. Из города человек приехал, Олина родня. Поговорить бы надо.

– О чем говорить? Ведь ничего путного не скажет.

– Может, скажет.

– Ага… – начала Раиса, но тут раздался мощный бас:

– Райка, кто там?

– Не твое дело, – огрызнулась она.

– Не мое? А пришли к кому?

– Чертов пьяница, – буркнула женщина. – Заходите, коль пришли.

Из сеней дверь вела в просторную кухню. За столом сидел мужичок в темной рубашке, застегнутой на все пуговицы, узкоплечий и ростом не выше подростка. Богатырским оказался только голос.

– Иваныч, – начала соседка. – Ты б рассказал девушке, что и как. Из областного центра приехала, Ольгина родня… дело-то такое, помочь людям надо.

– Ни к чему мне с вами разговаривать. Я где надо, там скажу… у меня нервы не железные…