Единственный чеченец и другие рассказы

— А-а… — Муха сделал глоток и светскую паузу, как бы сочувствуя моим внутренним трудностям, не пытаясь уразуметь действий. Но тут что-то вспомнил и переключился: — Прикинь, Андрюха-повар сейчас в госпитале лежит, досинячился — язва. Говорил ему: знай меру, все пьем, но не до чертей же, а он вообще с рельсов съехал, как вернулись. Хотели даже увольнять, но сжалились — куда ему идти, послали летом охранять пионерлагерь ментовской, ну, для детей сотрудников. Там тоже газ-квас, бл…во с вожатыми, полной хронью вернулся. Жена ушла, и совсем в штопор заклинило, как бывает. Чуть коньки не отбросил, на «скорой» увезли, когда дырка в животе прободилась и горлом кровь пошла.

Муха явно осуждал брата по оружию и змию, хотя в командировке мне лично случалось уносить его с поста на себе и прятать от начальства под койку.

— Ездил проведать, спецом только сигарет взял, этот вурдалак меня чуть не погнал обратно: "гули пустой приперся, и так здесь дохожу, мне врачи спирт прописывают для здоровья!". Так ведь по столовой ложке; тот-то и плохо, мол. Покурили мы с ним на лестничке, пришлось мне за пивцом сгонять, и он трет: помнишь нашего опера-зему, что во «временнике» парился у татар? Они с Андрюхой закорефанили слегонца и тут встретились, когда поварюга еще на воле ходил. Бухнули, как водится. Зема после нас вернулся, еще месяц был, и рассказал: параша эта вся, с чеченскими ментами, добром не кончилась. — На миг смутившись, он тут же оправился и с прежней развязностью продолжал: Недели через три, как мы уехали, комендантская разведка попала в засаду. Выпасли их все-таки, рванули фугас под первой машиной, обдолбили из граников, те еле успели оборону занять. Настоящий бой шел, пока на выручку спешили. Три трупа, ранения тяжелые, кто-то без ноги остался, а нападавшие ушли с концами, как в воду. Правда, дом одного из тех замоченных парней ночью взорвался, но так, сам по себе, ха-ха… А командира взвода разведчиков, долговязый, худой такой был, хлопнули из винтаря. Он и в засаде уцелел, мотался на броне по-прежнему, зуб на него многие имели, и однажды прямо в селе, остановились чего-то купить, бац — снайпер, черепок насквозь, ткнулся носом в люк… А что дальше было, зема не знал уже, отбарабанил свое и слинял день в день. В общем, целая война там была.

Я непроизвольно бормотнул:

— Значит, все-таки разобрались. Оправдали…

— Что? — не понял Муха, сам ушедший в рассказ и вживе припомнивший события зимы.

— Так, о своем. Ладно, тебе домой пора, наверное.

— Не, я не спешу, разбежался с подругой.

— С чего? — я видел на вокзале какую-то щекастую его пассию, но не знал, о ней ли речь, поинтересовавшись из вежливости.

— Гули, две командировки, скоро третья. Зае…лась ждать, мол, пить стал много. Не один я, у многих семьи посыпались.

— Тогда давай, поеду. — Мне хотелось уже побыть одному.

Обнявшись напоследок, мы расстались. Когда я сворачивал за угол, Муха крикнул:

— Звони, если что! Номер знаешь?

— Да, конечно.

— Так он у меня теперь другой!

"Ладно, ничего", — махнул я рукой и зашагал вперед, не видя прохожих. Перед глазами стоял опустевший перекресток, белая легковая машинка и транспортеры, с ревом уносящиеся во мглу.

"Весло" — АК, чаще АКС с облегченным складывающимся прикладом.

2003 г.