Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

…Белоснежный дворец, некогда перестроенный из первоначального замка, напоминал изумительной работы морозное кружево своими резкими линиями, тонкими частыми колоннами, стрельчатыми окнами-бойницами и высокими башнями с резными балкончиками. Выстроенный на скалистом утесе, прозванном Королевской горой, дворец нависал над городом и портом, закрытый от суровых северных ветров вековыми деревьями парка и пологим склоном, уходившим вглубь материка.

Бросив мимолетный взгляд на далекое с вершины море, Арэль подавил невольное сожаление — на побережье он бывал считанные разы. Слишком уж за ним следили. Да и в сам дворец подросток входил со смешанными чувствами. С одной стороны в нем жил Крэйн, самовольно напяливший на свою голову княжескую корону. А с другой — именно здесь юноша родился, здесь было родовое гнездо его предков. И эти камни юный Дарующий ощущал как самого себя, несмотря на боль, унижение и ненависть, пережитые в этих стенах.

Безымянный привел мальчишку в гаремное крыло. Некогда в этой части дворца располагались гостевые покои. Но после коронации Крэйна, последний разместил в них свой многочисленный гарем, собранный откуда можно. Князь ни в чем себе не отказывал, как и все Защищающие частенько испытывая гон. И зная его сластолюбивую натуру, купцы со всего мира свозили в Виллину — столицу княжества — красивых Дарующих и даже Хранящих. Кого-то Крэйн брал сам, кого-то дарил своим людям, а кто-то оставался на правах его наложников и даже рожал бастардов своему господину. Ни одного из этих детей князь так и не признал, не желая плодить конкурентов будущему наследнику престола. А лет семь назад, когда одна из его фавориток, возомнив о себе невесть что, попыталась отравить пленную княгиню в надежде занять ее место, да еще и шантажировала Крэйна своими, рожденными от него детьми, во дворце буквально настал конец света. Как бы князь ни относился к матери Арэля (о любви там и речи не шло!), но свою выгоду этот тип знал слишком хорошо. Сомианну после этого случая стали оберегать особенно тщательно, проверяя еду, питье… даже одежду! А ту недалекую дуру, что все это устроила, Крэйн придушил собственноручно, предварительно казнив на глазах женщины ее же детей. А потом разом ополовинил гарем, вычистив всех надоевших наложников и продав за море всех бастардов, что неудачно попали под руку разъяренному князю.

Несколько лет после случившегося гарем жил в страхе. Наложники и наложницы ходили, не поднимая глаз. А уцелевших детей и вовсе слышно не стало — отцы и матери прятали их по углам. Но потом страх немного схлынул. И все равно былого веселья в этих стенах уже не было. Те, кто считал, что статус личной игрушки князя обеспечит им сладкую жизнь и власть при могущественном правителе, здорово просчитались. А чего еще было ждать от того, кто убивал и своих законных детей от княгини, не желая отдавать власть Дарующим?

И тем более странным было, что вся ненависть гаремников …глухая, обжигающая, тяжелая!.. отчего-то вылилась именно на Арэля и его мать. Княгиню ненавидели, продолжая считать лишней в жизни Крэйна. Ненавидели за то, что занимала место, которое многие присматривали для себя. Подумаешь, князь побесится да успокоится! А ты зато получишь шанс встать вместо Сомианны. Впрочем, больше никто не делал попыток избавиться от княгини-пленницы. А вот ее сына ненавидели за все и сразу. Хотя и не принимали всерьез хромого мальчишку.

И потому сейчас, оставленный наедине с гаремом, княжич просто застыл в уголке, пряча глаза и делая вид, что не чувствует направленных на него жгучих взглядов. Сам Арэль был бы только рад скрыться от чужого внимания. Очень уж он не любил этих трутней, так и норовящих въехать в сладкое королевство на чужом горбу. К счастью, ему не пришлось ждать слишком долго. Подошедший слуга из пришлых, смерив надменным взглядом невзрачного мальчишку, приказал ему следовать в покои повелителя. И Арэль, сцепив зубы, пошел.

А что еще оставалось делать?..

Крэйн, сидящий в кресле подле холодного камина, насмешливо смотрел, как у порога тихой тенью застыл пепельноволосый подросток. Незаметный, молчаливый… Сын так и не сломленной до конца Сомианны и ненавистного Дириса, много лет назад помешавшего Валларэсу получить власть без переворота. Как же сладко оказалось трахать их сына, воспитанного в покорности! Жаль только, что щенок как лежал под ним бревном, так и продолжает лежать, не реагируя ни на боль, ни на ласки.

Но все равно — сжимать в своих руках это беспомощное тело было просто восхитительно и заводило почище танцовщиц-нагинь! Впрочем, как и знание того, КЕМ были его родители, и КЕМ должен был стать пацан. Самого Арэля князь не опасался — что может сделать УЖЕ сломленный ребенок, которого ничему, кроме лекарского дела не учили. Ядом травануть, так такой вариант Крэйн на раз просчитывал.

А может, оставить мальчишку?