Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

Едва не осев на землю от пережитого, Арэль все-таки собрался и решительно зашагал к выходу, со стороны наблюдая, как Руши, задрав подол едва не до пояса, на глазах обалдевших гостей скрывается за деревьями вместе со своей весьма шумной свитой.

Ворот он достиг на удивление спокойно. Многие артисты уже уходили, не желая очутиться среди высокомерной знати, когда иллюзии роскошных костюмов исчезнут с перезвоном часов.

Влившись в эту усталую толпу, Ар беспрепятственно покинул дворец. А, пересекая площадь, услышал отдаленный мягкий удар колокола, что знаменовал середину ночи. И тут же браслет на его запястье осыпался сверкающей пылью, открывая истинный облик юного князя.

Устало присев на скамью неподалеку от ворот, Арэль решил дождаться менестреля. Ведь если кота не отпустят за эту выходку, то придется идти с повинной к королю.

Не хотелось бы…

— Не уйдешь! — Ярость Габраэла была щедро сдобрена паникой от внезапного бегства избранника. И как он только повелся на эту шутиху! Да еще Сигмар с его воплями. Вот уж действительно — заставь дурака в храме молиться, он и лоб разобьет! Мало того, что отвлек всех криками о нападении, так еще и дал возможность мальчишке сбежать.

Ну, ничего! Юный и неопытный Дарующий не та добыча, которой удастся ускользнуть от Вожака. Избранного давно бы словили, если бы не опасение навредить. Что и дало беглецу немного форы.

Впрочем, надо отдать должное самому парню — петлял он по парку почище пьяного зайца, да еще и верещал так, словно его живьем резали.

Наконец Габраэл изловчился и перехватил мальчишку, не дав ему удрать в сторону лабиринта цветочных шпалер.

— Ну, что ты… что… — успокаивающе забормотал он, пытаясь покрепче прижать к себе вырывающуюся добычу. — Ну, успокойся! Что тебя так напугало? Это всего лишь неудачная шутиха… кто-то из гостей пошалил… Я не сержусь за побег. Только больше так не делай.

И, разгоряченный погоней, не выдержал, начиная жарко целовать своего невольного пленника, наплевав на гвардейцев, что толпой стояли вокруг.

Губы у мальчишки оказались неожиданно сочными и умелыми.

— Угмх!.. Угрхум! Мммм… — что-то возмущенно пытался втолковать королю его избранник. Впрочем, Габраэл и сам почувствовал неладное, медленно отстраняясь, но все еще не выпуская добычу из рук.

Перезвон часов на Главной башне раздался как гром среди ясного неба… притом, что его давно ждали. И в объятиях потерявшего дар речи короля оказался встрепанный Лямруш со сломанным виалоном за спиной.

— Нет, ваше величество, — смущенный менестрель кокетливо взмахнул длинными ресницами. — Вы, конечно, мужчина хоть куда. Но муж меня убьет, если узнает, что я с вами целовался. И будет прав…

В горле медленно, но верно приходившего в неописуемую ярость короля начал зарождаться мертвенный рык. Даже перепуганные гвардейцы попятились в страхе, прекрасно зная, к чему может привести неконтролируемая ярость Белого Волка. Теперь Габраэль понял, ЧТО его смутило, когда он поймал беглеца — он не почувствовал своей Пары!

А Лямруш тем временем встал в позу оскорбленной добродетели, жалостливо потрясая жалобно бренчавшим виалоном с треснувшим грифом.

— Нет, ну это ни в какие ворота не лезет! — В полный голос (а голосина дай боже!) принялся возмущаться шкодливый кот. — Не дворец, а проходной двор! Тихо-мирно шел себе на выход… и вдруг на голову прилетело что-то тяжелое! Мало того, что получил по затылку, так еще и виалон сломали! А еще браслет с иллюзией сдернули, сунув взамен чужой! Нет, ну это надо же?! Да еще больную мозоль оттоптали со всей страстью!

— Какого… — Габраэл, с трудом взяв себя в руки, катнул желваками на скулах. — Какого ты тогда драпал от нас словно в ж*** укушенный?! Твою ****** так ******* и ******** мать!

Лямруш удивленно вылупился на одураченного владыку Гирра.

— Нет, а что мне было делать? — Сообщил он со всей честностью, на которую был способен. — Если ни с того ни с сего, ничего не объясняя, за мной начинают гоняться, вопя страшные вещи! Нет, только спрятаться, дождаться, когда все успокоятся и объясниться на трезвую голову.

Раздосадованный Гирр-Эстег был вынужден признать правоту менестреля. И хотя Габраэл умом понимал, что его бессовестным образом обдурили, но в чем-то обвинить Лямруша не мог. Нечего было предъявлять коту. Не отдавать же палачам того, кого сам много лет назад приютил вместе с мужем-нагом. Оставалось разбираться своими силами.

Единственное, что согревало душу — то, что его Пара все-таки существует. А, значит, дело за малым — найти сбежавшего с какого-то перепуга мальчишку!

Плюнув и развернувшись на каблуках, Габраэл направился во дворец, мысленно составляя план поисков. Мужчину едва не корежило оттого, что он не может прикоснуться к своей Паре. Боль от разорванных связей была как душевная, так и физическая. И король по дневникам предков знал, что она будет лишь нарастать.

…Проходя под окнами злосчастного коридора, мужчина вдруг нагнулся и подобрал светлую вещицу, что лежала на мягком газоне. И довольно хмыкнул — в его руках оказался знакомый веер с оборванным запястным шнуром.

Вот и зацепка…

Глава 7