Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

— Тряпка… — пробормотал мальчишка онемевшими от рыданий губами. И двумя ладонями ударил себя по щекам, приводя в чувства. Лицо горело разом и от слез и от хлестких ударов. — Тряпка… трус! Ты же всегда это знал!

Больше всего на свете хотелось сесть и тоскливо завыть, выплескивая в волчьей песне накопившуюся тоску вперемешку с отчаянием, что раздирали грудь тупой болью. Но, к сожалению, смена ипостаси была недоступна до первого совершеннолетия. Так что оставались одни слезы, но от их соленой горечи уже тошнило, как и от собственного бессилия.

На столе поверх каких-то карт лежал амулет, донесший до него последние слова Сомианны. Умирая, княгиня просила сына никогда не возвращаться на Северный материк, затаиться и просто жить… жить, не рискуя собой. Слова любви и заботы… Слова безграничной тревоги. Мать отчаянно боялась, что он кинется мстить Крэйну и погибнет, как некогда погиб его отец.

Решительно развязав сумку, Арэль принялся выкладывать на стол вещи, что были в ней. Он знал, что там должно лежать — содержимое сумки было неизменным многие годы, менялся лишь размер одежды по мере роста Арэля. Но насколько подросток помнил, Язоррь еще что-то умудрилась туда напихать.

Так… белье, одежда, сумочка с лекарствами, разные мелочи вроде расчески и набора ниток с иголками. Фляга для воды, маленький котелок, соль, мешочек с сушеным мясом и крупами. Крепкий нож на широком ремне, который Арэль тут же застегнул на своем поясе. Сверху лежал промасленный пакет, бережно завернутый в вышитый снежинками льняной рушник, что успела сунуть Язоррь, а в нем пирожки и жареный оладушник.

И вот это сломило мальчишку окончательно. Слезы вновь брызнули из его глаз при виде последних даров близких. Сочный, промасленный оладушник, который он сам собирал, стал последним напоминанием, что дома у него отныне нет. Как нет и тех, кто защищал его все эти годы — Арэль слишком хорошо знал о клятве Вароса и знал старика, чтобы сомневаться, что тот ее не выполнит.

Бережно завернув оладушник обратно в сверток, подросток, шмыгая носом, решительно полез в полупустую сумку. Там в боковом кармане оказался тугой кошель с золотом, а рядом лежал еще один — с медью и мелкими серебрушками — не дело, если люди задумаются, откуда у мальчишки такое богатство. А на самом дне сумки, завернутое в несколько слоев простого полотна обнаружилось то, что Арэль и искал — плоская, плотно закрытая коробка. Неказистая на вид и тяжелая, она могла открыться лишь от тепла его рук. Никто другой не смог бы этого сделать.

Прикоснувшись к чуть заметной щели, Арэль легко откинул крышку, тут же невольно зажмурившись от брызнувшей прямо в зрачки зеленой радуги. Даже скудного освещения каюты хватило, чтобы оживить бесценные алмазы в короне князей, которую так искал Крэйн. Нагрудная цепь, тоже изукрашенная лучистыми зелеными камнями, покоилась вокруг княжеского обруча на ложе из паутинного шелка. А рядом тяжелое кольцо-печать и перевязанный алым шнурком пергаментный свиток.

Сокровища, семнадцать лет назад вынесенные из дворца внуком Язорри, все эти годы тихо и мирно лежали в сундуке старого лекаря, дожидаясь своего часа. И знали о тайнике лишь Варос со старой нянькой, да позже узнал сам Арэйн, когда подрос. Тот парнишка, что спас коронные драгоценности от Крайна, погиб давным-давно в море, неудачно застигнутый штормом. Так что все концы оказались обрезанными к вящей ярости Валларэса.

Достав свиток, Арэль торопливо сдернул перевязывающий его шелковый шнурок, скрепленный золотой печатью, и развернул темный пергамент. В душе вдруг ожила совсем детская надежда на чудо. Но чуда не было. Строки, вписанные в свиток, отливали глянцевой чернотой — те, на кого они указывали, были мертвы. Прихотливая вязь букв «Сомианна Крравитта Миранна» и рядом другое имя «Дирис Варрит Фиронг-Миранн»… И все тусклое, без малейшего изумрудного просверка. И лишь в самом низу его имя, сияющее живым огнем. Ярким, изумрудным пламенем выведенное — «Арр-Эа-Аль Дирис Миранн».

Вот и все. Больше не на что надеяться.

Выпущенный из рук свиток привычно скрутился в трубку. Руки юноши сами без участия разума вернули на место витой шнур с печатью. И положили документ в коробку. Напоследок, не удержавшись, Арэль провел тонким пальцем по холодным граням короны, пробежал, едва касаясь, по круглым звеньям цепи. Тронул кольцо… и тихо закрыл крышку. Его наследство.

Не время… ПОКА не время.

— Прости, мама, — прошептал он, глотая слезы. — Я не смогу жить, зная, КТО убил всех вас. Я вернусь. Обязательно вернусь. Не знаю, когда и как, но вернусь. Нужно только вырасти и стать сильным. Подождите меня, пожалуйста…

Глава 5

Крэйн ворвался в спальню жены даже не в ярости, а в абсолютно невменяемом состоянии. Стадию ярости князь прошел тогда, когда ему сообщили о смерти Сомианны.