Единственный, кому ты веришь

Нет, не сразу. Он подождал несколько дней – возможно, надеялся, что за это время моя решимость несколько ослабеет (и был прав: я ждала весточки от него, умирая от отчаяния). Потом тоже прислал прощальное послание. И по духу оно было таким же, как сам Крис, – одновременно сдержанное и страстное, покорное и самоуверенное. Он написал, что твердо знает: мы созданы друг для друга и наши судьбы связаны любовью, но при этом он уважает мой выбор, и пусть я сделала его несчастным, он смирился и готов уйти из моей жизни, если таково мое желание. Обещал больше не писать мне и не звонить. Его последними словами были «Peace and love»[32].

Мне стоило огромных усилий удержаться от звонка. Я представила себе сцену, в которой честно рассказываю о своем обмане Крису и он вопреки всему продолжает меня любить – меня, а не Катю. Представила – и сама в это не поверила. Я и так чувствовала себя ущербной, моя гордость не выдержала бы последнего удара. Я долго смотрела в зеркало и сказала себе: «Невозможно». Невозможно сравниться с Катей в красоте. Да и Крис – выдержит ли он такой поток лжи? В итоге я сохранила молчание. Тут очень кстати пришлась поездка в Бразилию на литературоведческую конференцию, посвященную Флоберу, – я отправилась туда без ноутбука и второго мобильного телефона. Десять дней провела как будто в кошмарном сне – было так страшно и мучительно снова становиться Клер Милькан, университетской преподавательницей, разведенной матерью двоих детей. Расстаться с Клер Антунеш, отказаться от счастья любить и от радости быть любимой; избавиться от этого, как от старой кожи. Или наоборот – влезть в старую кожу. Быть красавицей Клер или престарелой училкой – такая дилемма.

Домой я вернулась уже на пределе и сразу бросилась к мобильному телефону. Ни одной эсэмэски. Открыла ноутбук – никаких уведомлений. Хотела зайти на страницу Криса – она исчезла. Ее вообще не было. Поисковик ничего не выдал, когда я вбила ник KissChris, a на моей странице пропали все следы его существования – лайки, комменты, посты. Только в фейсбуковском мессенджере, в ЛС, еще можно было перечитать старые сообщения. Крис оказался сильнее меня, подумала я тогда, он принял радикальные меры. Мне стало больно оттого, что он нашел в себе силы, превзошедшие силу любви. И в то же время я почувствовала не то чтобы облегчение – нет, бремя мое было слишком тяжким, – но меня как будто бы освободили от воинской повинности: больше не с кем было сражаться, потому что противник отступил, остался лишь обескровленный внутренний враг – я сама. И все же я не смогла отречься сразу, несмотря ни на что – позвонила Крису, но соединение оборвалось, не получилось даже отправить эсэмэску. Тогда я попыталась связаться с Жо, чтобы узнать хоть какие-то новости о Крисе, но Жо не подавал признаков жизни – наверное, опять уехал в Гоа или куда-то еще, может быть, еще дальше, и может быть, с Крисом. Я подождала несколько недель, прежде чем решилась заблокировать вторую симку, но в конце концов сделала это. И сожгла последний мост, удалив в Фейсбуке аккаунт Клер Антунеш. После этого я вернулась к своей прежней жизни, словно дочитала роман и закрыла книгу. Ошеломленная, подавленная. Старая.

Нет.

Ну, возможно, отчасти. Крис перестал быть жертвой моего обмана. Я искупила свою вину, предоставив ему возможность, которую предоставляла всем мужчинам, часто сознательно, – возможность просто уйти, забыть, перевернуть страницу. Женщины, в отличие от мужчин, вынуждены вести постоянную борьбу за то, чтобы не остаться жертвой навсегда, чтобы обрести силу жить дальше или хотя бы сохранить достоинство. Даже спрашивать вас не буду, читали ли вы «Опасные связи» – уверена, что нет. В этом романе маркиза де Мертей пишет Вальмону: «Для вас, мужчин, поражение – всего-навсего отсутствие успеха. В этой, столь неравной, игре мы выигрываем, если ничего не теряем, а вы теряете, если ничего не выиграли»[33]. Каждый мужчина знает, что для него найдется другая женщина, как минимум одна. Мужчине от природы присуща уверенность, что его любимая – не единственная в мире. Вот о чем я тогда думала, понимаете? В моих глазах он вышел победителем из битвы, в которой изначально все преимущества были у меня.

Нет. Я сходила к психиатру только для того, чтобы получить рецепт на снотворное. Худо-бедно продолжала жить. На куски не развалилась – уже хорошо. Дети заметили, что я стала чуть печальнее, чем раньше, вот и все. Радость ушла вместе с Крисом, вот и все. Я погрузилась в работу, взялась за сравнительный анализ синтаксических конструкций с союзом «mais» в любовной лирике Ронсара и с союзом «but» в сонетах Шекспира.