Единственный, кому ты веришь

На этом обрывается роман Клер… мадам Милькан. Во всяком случае, это конец фрагмента, написанного в один присест. Дальше, как вы видите, дорогие коллеги, в тетради следуют несколько чистых страниц, словно нарочно оставленных для того, чтобы обозначить временной промежуток, и вот продолжение, уже другими чернилами, более неровным и неразборчивым почерком. Здесь много исправлений, в отличие от первого куска. Некоторые абзацы целиком заштрихованы черным так, что не прочесть. В других зачеркнуты отдельные слова. Вероятно, Клер нелегко далась концовка романа: у нее было столько возможных вариантов, столько мыслей, грез и кошмарных видений о своей любви, ее так долго терзали желания, сомнения, ревность, что, наверное, оказалось чудовищно трудно выбрать единственный и бесповоротный финал. Будь это сценарий фильма, все оказалось бы проще, можно было бы закончить именно так; впрочем, и для романа подобный финал годится. Она сидит на террасе с бокалом розового вина в руке; это последние кадры, картинка уходит в затемнение, пока Клер не начала пить из второго бокала, или сразу после. Ожидание, отчаяние и течение времени отмеряются количеством вина в бокалах. Но можно выбрать и хеппи-энд – доснять Криса вдалеке, как он идет к ней по улице, и на этом фоне плывут финальные титры под песню Патти Смит Because the night belongs to lovers или под другую, которая тоже ей нравится, во время наших бесед она иногда включала ее на своем айподе: One day baby we'll be old[38].

Но сейчас я прочитаю вам конец романа, каким его все-таки написала Клер… или кто-то другой вместо нее – не могу говорить об этом с уверенностью, однако почерк выглядит странно. Отрывок представляет интерес, поскольку в нем изложена мужская точка зрения: здесь повествование идет от лица Криса. И если принять во внимание то, что случилось потом, такая развязка не лишена смысла, вы поймете почему. Именно этот конец романа подтолкнул меня к действиям. Итак, прошу послушать – я отниму у вас всего несколько минут.