Единственный, кому ты веришь

Начиная расследование – а вам, увы, известен его результат, – я имел единственной целью найти для нее способ освободиться от невыносимого бремени вины, заставить ее очнуться и действовать, выйти из своего кошмарного стоп-кадра. Кроме того, интуиция мне подсказывала – и, как выяснилось в дальнейшем, хотя бы в этом я не ошибся, – что в реальности все было не совсем так, как она поведала. Я знал, что в клинику она поступила после жесточайшей декомпенсации в бредовом состоянии, и каждый раз, выходя отсюда, возвращалась с новым приступом бреда – или фантазий, как говорил доктор Бэсс, я читал его отчет. В первое время у меня было подозрение, что она лгала с самого начала – полностью выдумала свою историю в стремлении что-то скрыть или сохранить контроль над ситуацией. Ведь она постоянно пыталась все держать под контролем, с помощью лжи или смеха. Мой предшественник отметил ее склонность к вымыслу и анекдотам. Да, она любит рассказывать истории. Доктор Бэсс также обратил внимание на то, что она четко разграничивает иронию, которая может ранить и даже уничтожить, и юмор, исцеляющий и придающий жизненную силу. В речи нашей пациентки присутствовало и то и другое – она таким образом проявляла агрессию или, наоборот, хотела разрядить обстановку, помочь собеседнику расслабиться, но в обоих случаях ее целью была самозащита. Смех помогает удерживать реальность на расстоянии, ирония дает возможность говорить о трагическом и не утонуть в нем с головой. Клер смеется, чтобы не погибнуть. Для нее это одна из форм творчества. Блистать остроумием – способ стать свободной; выдумывать сказки – способ ускользнуть от чистого безумия. В конечном итоге это разновидность структурированного бреда, как вы понимаете. Но не важно, есть ли в нем хоть крупица правды. Важно, что, рассказывая историю, она, возможно, сама себе верит.

Так или иначе, по ее воле или нет, мне эта история показалась странной: Крис, завсегдатай соцсетей, здоровенный парень, много повидавший в жизни, вдруг убивает себя из-за девушки, которую видел только на фотографии… Я знаю, такое тоже случается: можно умереть и из-за того, что не сбылось. Психотическая декомпенсация – дело нередкое, в теле взрослого мужчины порой прячется беззащитный мальчишка, а уважаемые матери семейств в глубине души остаются маленькими девочками. Да, но не до такой же степени! Мне никак не удавалось увязать концы с концами. Что-то у меня в голове не складывалось. Не мог я поверить, и все тут. Конечно, Крис исчез с радаров – в Интернете от него и следов не осталось, а Клер к тому же не знала его фамилию, только полное имя – Кристоф, и ник в Фейсбуке – KissChris. Если подумать, ерунда какая-то – любовь между никами, как между вымышленными персонажами в романе.

В итоге я решил отыскать Жо – предположительно единственного человека, который мог подробнее рассказать о самоубийстве Криса, – и выяснить у него всю правду. Должен признаться, мною, помимо прочего, руководило и профессиональное любопытство – хотелось побольше узнать о мотивах и логике человеческих поступков, о людях вообще. Из того, что Клер говорила о Жо, можно было заключить, что у него типичное нарциссическое расстройство личности. Так и оказалось. Я как бы между делом выведал у Клер фамилию Жо, ничего не сказав ей о своих намерениях. В телефонном справочнике его не было. Я помнил, что семье Жо принадлежит дом в Лакано, и мог бы отправиться туда, но поступил проще – связался с ним в Фейсбуке. Написал в ЛС, представился врачом Клер и попросил о встрече. Он согласился.