Единственный принцип - 1

Сам Улф не стал терять времени зря и сразу же отправился на Землю осуществлять задуманное. В первый и последний раз он оказался в непосредственной близости от Нового Алэнта и с привычной ухмылкой наблюдал за тем, как все, созданное огромными усилиями волунов, рушится под напором стихии, навсегда исчезая с лица Земли. Глядя на то, как подавленные произошедшим крушением волуны покидают свое пристанище, Улф впервые с благодарностью вспомнил старика из Морока, сделавшего ему такой чудесный подарок. Власть, которой наделил его старик, стала смыслом его существования. Каждый раз, когда Улфу выпадала возможность ее применить, он испытывал ни с чем не сравнимое блаженство. И единственным, кто не давал ему спокойно наслаждаться своим могуществом, был Вэлэвин. С тех пор, как Нэбэлит, лишившись кристалла и возможности вернуться на Алэнт, затерялась среди людей, желание сделать то же самое с Вэлэвином стало для Улфа навязчивой идеей, первопричиной большинства его поступков. Агол не мог или не хотел объяснить причину своей ненависти к тем, с кем он вместе появился на Алэнте. Улф просто знал, что ради поставленной цели он готов пожертвовать всем, кроме своего колпака. Если будет нужно, даже Алэнт станет для него всего лишь разменной монетой в этой безумной игре. И никто из соплеменников Улфа даже представить себе не мог, что лежит в основе его поступков. Никто, кроме Вэлэвина, которого старик наделил способностью проникать в самые темные уголки чужого сознания и находить там ответы на самые невероятные вопросы.

Когда земля стала уходить из под ног, когда огромные волны накатывались одна за другой, когда величественные строения, казавшиеся незыблемыми, рушились словно песочные замки, Вэлэвин уже знал причину катастрофы, постигшей волунов. Он знал, что где бы теперь не оказался, подобное будет повторяться снова и снова до тех пор, пока Улф не добьется своего. Вождь волунов не знал только одного, — как всему этому противостоять.

— Вэлэвин, нам нечего больше здесь делать. Аголы не оставят нас в покое, пока мы не уйдем из мира людей, — спокойным голосом сказал ему Флодин, все это время державшийся рядом с ним.

— Я знаю, — ответил ему Вэлэвин и протянул кристалл Нэбэлит. — Возьми. Когда придет время, ты будешь знать, что с ним делать.

— Что ты задумал? — удивился Флодин, но его ученик не стал ему отвечать. Он молча ждал, когда волун возьмет у него кристалл и покинет вместе с остальными павшую твердыню, на которую они возлагали столько надежд.

Вскоре Вэлэвин остался один на один со стихией и спокойно смотрел на неумолимо приближающуюся величественную и беспощадную волну. Когда она накрыла собой руины Нового Алэнта, закрылась и последняя страница его прежней жизни, полной устремлений и надежд. После всего пережитого осталось только ощущение абсолютного одиночества и бессилия. Каждый обитатель этого мира пошел определенной ему дорогой, и только Вэлэвин застыл на обочине, не зная, к чему теперь стремиться. Каждый получил свое: аголы, арлемы, люди и даже волуны, которые могли теперь со спокойной совестью уединиться где–то на окраине миров и свысока наблюдать за копошащимися ничтожными существами, которым уже никогда не стать равными им. И только Флодин все никак не мог угомониться, долго выискивая место для нового пристанища. Лишь найдя алтарь мироздания, он нашел и новое место пребывания для волунов. При этом Флодин впервые испытал чувство, сильно смахивающее на месть.

ОРМУС

Ормус совершал привычный обход вверенных ему фараоном каменоломен и, как обычно, испытывал раздражение от вида измученных тяжелым трудом рабов и несмолкающего ни на мгновение грохота. Даже показная преданность суровых охранников вызывала у него лишь брезгливость. Каждый из них мог только мечтать о том, чтобы оказаться на месте Ормуса, но самому чиновнику уже давно было мало той власти, которой он обладал. Хотелось большего, но об этом он также мог только мечтать и с таким же успехом, как и его подчиненные. Должность смотрителя государственных каменоломен была пределом того, что мог достичь Ормус на службе у фараона. Но даже это место он мог потерять, так как с каждым днем проявлял все меньшее рвение в исполнении своих обязанностей. И это не могло остаться незамеченным его недоброжелателями, коих у него, как и любого высокопоставленного чиновника хватало. Но Ормус практически не реагировал на участившиеся признаки скорой опалы, продолжая верить в свою счастливую звезду и дожидаясь того часа, когда она, наконец, взойдет.