Единственный свидетель

Ему неловко было потому, что шел он не один, а с девушкой, с которой познакомился в гостях и которую обязался проводить домой.

Про девушку Петр Николаевич знал лишь то, что зовут ее Наташа и что она прелестна со своими мягкими карими глазами и с нежным овалом лица.

Девушка была хорошо и со вкусом одета, в простое, но отлично сшитое яркое летнее платье с короткими рукавами, позволяющими видеть округлые загорелые руки. На ее тщательно причесанной головке красовалась кокетливая голубая шляпка, похожая на большую нарядную бабочку, присевшую отдохнуть на золотой цветок. Капитан, привыкший за время войны к общению с женщинами в галифе и в сапогах (с ними он разговаривал или как начальник, или как товарищ по оружию), решительно не знал, о чем ему говорить с этим воздушным созданием, к тому же его стеснял «необжитый» штатский костюм.

Бывший капитан ежился, передергивал плечами, вздыхал. Наконец, когда он рефлекторно попытался поправить несуществующую портупею, девушка не выдержала:

— Что с вами?

— Ничего… А что?

— Вы все время как-то… жметесь. Вам что-нибудь мешает?

Петр Николаевич густо покраснел, на его загорелом лбу выступил пот.

Преодолев смущение, он ответил:

— Мне просто немножко холодно!

— Что вы? Такая теплынь! Я в одном платье, и то мне жарко!

— А мне холодно!

— Холодно? Да у вас же пот на лбу!

— Это холодный пот! — сказал бывший капитан, не глядя на девушку.

— Разве вам со мной так страшно?

— Мне не страшно… Просто это… такое свойство кожи.

— Бедняжка! Значит, у вас больная кожа?

— Да! — с отчаянием сказал Петр Николаевич, чтобы прекратить разговор, грозивший завести его в такие дебри, откуда нет возврата.

Целый квартал прошли молча. «Хорошенькое у нее сложится обо мне представление! — подумал Петр Николаевич. — Идет рядом этакий молчаливый дядя, с больной кожей, и если говорит, то… о холодном поте!.. Подходящая темка для разговора с малознакомой девушкой! Но о чем же мне с ней говорить? — продолжал на ходу размышлять Петр Николаевич. — О фронте? Ей будет неинтересно! О театрах?.. Я еще нигде не успел побывать! О литературе? Но я не знаю ее вкусов. Еще обидится: подумает, что я ее экзаменую… Неужели же говорить о погоде?.. Начну с погоды, а там видно будет!»

— Погода нынче стоит хорошая! — бодро начал бывший капитан, вступая в лужу от недавно пролившегося дождя.

— А по-моему, погода нынче стоит плохая! — сердито сказала девушка. — Доказательством может служить мой чулок, который вы забрызгали грязью.

— Извините… я нечаянно!

Разговор о погоде сразу увял.

Еще квартал прошли молча. Бывший капитан мысленно ругал себя за неловкость, досадуя на стеснявший его штатский костюм и на новые, тесные туфли, которые немилосердно жали его ноги, привыкшие к просторным походным сапогам. Прихрамывая, он даже с некоторой неприязнью стал думать о своей изящной спутнице: «Подумаешь, чулок ей забрызгал, так она уже ощетинилась! Что бы ты, матушка, запела, если бы тебя ко мне на фронт прислали… в свое время!»

— Что же вы молчите? — спросила девушка.

Петр Николаевич сухо ответил:

— У меня голова болит!

— Боже мой! Кожа у него больная, голова больная! А почему вы как будто прихрамываете?

— У меня ноги… тоже больные!

— Может быть, вы тогда домой пойдете, если вы такой… весь больной?.. Я одна дойду.

«Кажется, меня прогоняют!» — с ужасом подумал бывший капитан.

И в этот миг навстречу им из-за угла вышел высокий статный генерал-лейтенант в полной форме, с двумя рядами орденов на широкой груди.

Рука Петра Николаевича автоматически взметнулась кверху. Приложив ладонь к фетровой шляпе, он привычным жестом отдал приветствие генералу, посмотревшему на него с явным удивлением. Петр Николаевич, сконфузившись, отдернул руку, метнул быстрый взгляд на девушку. И… увидел, что это воздушное создание в голубой шляпке тоже держит руку у виска, приветствуя по уставу старшего по званию.

Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

— Автоматика сыграла! — развела руками девушка. — Привычка, ничего не попишешь!

— Позвольте, — сказал бывший капитан, — у меня-то действительно автоматика. Я всего три дня назад демобилизован! А вы-то? Вы почему руку вскинули?

— А меня тоже три дня назад демобилизовали.

— Вы что же, на фронте были?

— Была, на Первом украинском.

— Позвольте, я же сам тоже с Первого украинского!.. …Расстались они только часа через два. Ходили по улицам и говорили, говорили, говорили…

Чувство неловкости у капитана прошло, штатский пиджак его больше не стеснял, и даже тесные туфли как будто перестали жать.

1946

Рассказ акушера

Эту историю рассказал однажды вечером на палубе волжского теплохода старик профессор, гинеколог с мировым именем.

На теплоходе установилась хорошая традиция: вечерами пассажиры, все уже перезнакомившись между собой, собирались на верхней палубе и, сидя в удобных плетеных креслах, глядя на текучее серебро просторной волжской воды и тонкие краски уже по-осеннему печальных закатов, рассказывали удивительные случаи из своей жизни.