Единственный выход

Вебер кивнул Виктории, и они ушли. Вновь миновав шеренгу манекенов, они с облегчением вздохнули, когда наконец оказались на улице. Плюхнувшись на раскаленные сидения автомобиля, опустили боковые стекла и несколько минут сидели, отупело глядя перед собой. Наконец заговорила Виктория.

— Думаю, теперь нам пора уведомить полицию.

Вебер кивнул.

— Да, самое время сообщить обо всем Линдбергу, но что-то меня от этого удерживает.

— Может быть, вы верите, что Анна жива, а та погибшая в Швейцарии — действительно французская туристка?

— Нет, Анны нет в живых, в этом я не сомневаюсь. Зачем иначе им нужно было бы сплавлять меня за границу? Но я не понимаю, зачем эти сукины дети пытаются нас убедить, что Анна здесь.

— Возможно, чтобы выиграть время.

— Возможно.

Виктория покосилась на Вебера и умоляюще воскликнула:

— Решитесь же вы наконец? Поехали в полицию! Этого не избежать.

— Я хотел бы еще немного выждать, — протянул Вебер. — Мы оба увязли в этой афере по уши, и положение у нас незавидное, скорее, совсем наоборот. Мне хочется выложить Линдбергу на стол хотя бы несколько фактов.

— И как вы собираетесь их раздобыть?

— Поедем к родителям Анны и привезем их сюда. Посмотрим, что скажет Витте, когда мы сведем их лицом к лицу.

— А где они живут?

— А для чего на свете справочные бюро?

Виктория вздохнула.

— Тогда поехали!

10

Эрик Ковальский, отец Анны, жил в рабочем квартале юго-восточного предместья. Во время войны тут поселилось немало людей, дома которых разрушили во время воздушных налетов. И многие так тут и остались. Люди привыкли к этим местам и даже побаивались возвращаться в большой город. По мере сил приспособили дачные домики для постоянного жилья, и часто таким образом возникали невероятно причудливые постройки. Вебер с Викторией разглядывали их, шагая по усыпанной песком тропинке, за которой должен был находиться участок Эрика Ковальского.

Не похоже, чтобы Ковальский был дома. Они долго трясли запертую калитку, но никто не появился. За забором возвышался маленький деревянный домик, выкрашенный бурой краской, производивший весьма недурное впечатление.

В ящиках под окнами с зелеными наличниками цвела герань, по обе стороны дорожки сияли желтые и рыже-золотые георгины. За участком старательно ухаживали: несколько аккуратных грядок с овощами, аккуратно подстриженные кусты, ни следа сорняков. Тропинки тщательно подметены.

Поскольку никто не показывался, Веберу и Виктории пришлось возвращаться несолоно хлебавши. Проходя мимо свалки, где между разбитой софой, старой лейкой, дырявыми горшками и битым стеклом играла девочка лет семи, Вебер остановился и спросил малышку, знает ли она герра Ковальского.

Да, она его знала, и знала даже, что в это время он всегда сидит у канала с удочкой и ловит рыбу. А когда Вебер сунул ей в ладошку немного мелочи, даже провела Вебера с Викторией извилистой тропинкой, обрывавшейся у канала.

— Вон там он всегда сидит, — сказала малышка, показывая на обрыв.

Виктория с Вебером прошли несколько шагов, когда вдруг девочка чихнула. Вебер обернулся. Малышка стояла на тропинке и смотрела им вслед, зажав полученную мелочь в крепко стиснутом кулачке.

«Ах, сопливый нос!» — подумал Вебер, вернулся, вытащил платок и вытер малышке сопли.

— Ну видишь, все в порядке, — довольно сказал он.

— Да, — обреченно кивнула она, — а потом снова собираются.

Вебер расхохотался и следом за Викторией стал взбираться на бугор. Выйдя на горку, они увидели внизу узкий канал с берегами, поросшими густыми кустами. На полянке сидел, выпрямившись как струна, маленький седой человечек с удочкой. Как раз начался клев. Старик подсек, потом ослабил леску и наконец взмахнул удилищем. Виктория и Вебер напряженно следили за ним. Над водой появилось грузило, за ним крючок. Пустой — наживка была съедена.

Старик сохранял подобающее рыбаку спокойствие. Придвинув консервную банку, старательно выбрал в ней червяка, надел его на крючок и заново забросил снасть.

Вебер не без ехидства следил за ним, потом подал Виктории руку и помог спуститься вниз.

— Герр Ковальский? — спросила Виктория, подойдя к старику.

Тот оторвал взгляд от удочки, окинул их мимолетным взглядом и недовольно буркнул: — Да.

— Мы хотели бы поговорить с вами. У вас ведь есть дочь, верно?

— Анна? Да.

— Часто вы с ней видитесь?

Ковальский внимательно следил за поплавком, покачивавшимся на воде.

— Конечно, мы часто видимся. Когда у нее выходной, она всегда приходит сюда, убирает и стирает. Хорошая девочка.

Удочка снова дернулась, поплавок нырнул. Забава повторилась еще пару раз с тем же результатом.

Ковальский вытащил пустой крючок, покосился на Вебера и категорично заявил:

— Сегодня рыба совершенно не клюет.

Вебер согласно кивнул:

— Вижу.

Надевая на крючок нового червяка, Ковальский заглянул в пустое ведерко, где хватило бы места для немалого улова.

— Да, они хитрые бестии, но я уж с ними справлюсь, — самоуверенно заявил он.

Снова забросил удочку, и на этот раз обратился к Виктории, которую явно считал главным действующим лицом.

— Что, собственно, вам от меня нужно?

— Нам поручено некое расследование, герр Ковальский.